Итак, иногда алмасты — это безобразное, заросшее волосами существо наподобие снежного человека. Но в некоторых преданиях она — прекрасная дева с золотыми волосами, в которой узнается грузинская Дали, Владычица зверей. Ее образ возводят также к ассирийской богине родов Ламасту (Ламашту), а также к Великой Богине, чей культ уходит корнями в палеолит{42}.
Часто, осмысляя эту словоформу, ее делят надвое (вычленяя «ал-») и истолковывают сочетание двух корней. Пожалуй, наиболее убедительное из таких толкований (на тюркской основе) — «аал+бас» — светлоголовые; в этом усматриваются отголоски противостояния монголоидов и европеоидов. Однако не скрывается ли здесь вторичное осмысление древними тюрками архаичного теонима — имени богини? «Светлоголовость» ведь соответствует и этнографическим данным об алмасты (в ее прекрасной ипостаси). Этот теоним наверняка вытеснялся из религиозных верований и демонизировался на протяжении не одного тысячелетия: ведь уже у шумеров мы обнаруживаем «демоницу Ламассу».
Вот только достаточно ли приведенного выше материала, чтобы утверждать гиперборейскую древность этого образа? Ведь в северокавказский праязык (и в прото-шумерский) соответствующее слово могло попасть из ностратического контактным путем (или же это еще более поздние заимствования). Однако обратим внимание на один лезгинский корень и производные от него слова: «лам» — сырость, «ламу» — влажный, «ламуз» — влажно. Это смысловая единица из той же исследуемой матрицы, и если допустить для лезгинского «лам» прасеверокавказские (или тем более прасинокавказские) истоки, то его явное сходство с ностратическим «лам(у)» может означать выход на гиперборейский уровень. В подтверждение приведем тибетское «нам» — небо («л» и «н» в этом корне могут заменять друг друга и внутри ностратической макросемьи — море по-эвенкийски и «лам», и «нам»). Тогда реконструируемое гиперборейское «лам» можно соотнести с чрезвычайно архаичным мифологическим образом «небесных вод».
Резюмируя, можно усмотреть за всеми этими соответствиями образ творящей мир Лебединой Богини, Девы-Матери, Владычицы вод и воздуха — Илматар «Калевалы» или, в категориях мифологии, космогонической птицы. Этот образ, хорошо знакомый северным народам всей циркумполярной зоны и, безусловно, уходящий корнями в палеолитическую древность, уверенно соотносится именно с корневой основой — LB-(-LM-), что подтверждается, в частности, реконструированным прачукотским «лэпхет» — лебедь{43}. Это ключевой образ соответствующей смысловой матрицы, причем каждая из ее «осей», каждый из аспектов могут быть обоснованы еще более глубоко.
Можно упомянуть, например, устойчивую связь албасты с водой или то обстоятельство, что в народной мифологии мусульманской Средней Азии место албасты отчасти заняла Праматерь Ева (Момо-Хова). Не исключено, что в этом же контексте следует рассматривать сванскую Ламарию — покровительницу материнства и плодородия. К тому же самому теониму может восходить и название лапландской реки и горы Эльморайок у священного Сейдозера: ее осмысление на базе современного саамского языка как река («йок») метельного перевала и т. п., возможно, является вторичным и сравнительно недавним. Наверное, следует упомянуть в этой связи и загадочный населенный пункт Alba на знаменитой гиперборейской карте Г. Меркатора — на берегу одной из рек на севере Гренландии, которая на этой карте показана без ледникового покрова.
Одно из несколько неожиданных соответствий, которые обнаруживаются внутри «смысловой матрицы» этого гиперборейского корня — какая-то неявная связь эльфов (альвов) и Лебединой Богини-Матери. Воспринимались ли они когда-либо как ее служители? Или как посвященные, вступившие с нею в мистический брак, наподобие широко известного в народной мифологии соития охотника или помора, зимующего на арктических островах, с Владычицей Морской, Повелительницей животных? На основании лишь одних лингвистических выкладок об этом трудно судить. Во всяком случае, древнеисландское alvitr, валькирия, лебединая дева, фонетически родственно древнеисландскому же elftr, elptr, лебедь{44}. В скандинавской мифологии лебединые девы уносят в Валгаллу души павших героев..
Нелишне упомянуть в этой связи, что главного героя кетских (енисейская языковая семья) мифологических сказаний звали Альба. Заимствование из каких-то европейских языков последних тысячелетий тут практически исключено, и следует признать глубокую, возможно, палеоарктическую древность этого имени. Ведь и сами енисейцы вроде бы восходят, генетически и даже антропологически, к тем временам, когда Старый Свет соединялся с Новым — ко временам палеолитическим.