Дэвид Геммел
Друсс-Легенда. Легенда. Легенда о Побратиме Смерти
Друсс-Легенда
Посвящаю эту книгу с любовью памяти
Мика Джеффи, обыкновенного христианина
бесконечной доброты и терпимости.
Все знавшие его поистине благословенны.
Доброй ночи, Мик, и благослови тебя Бог!
Книга первая
Рождение легенды
Пролог
Пригнувшись за придорожным кустарником, он всматривался темными глазами в камни, что были перед ним, и в деревья за камнями. В замшевой рубашке с кистями, в бурых кожаных штанах и сапогах он был почти невидим, стоя на коленях в тени деревьев.
Солнце стояло высоко на безоблачном летнем небе, а следам было никак не меньше трех часов. Букашки уже ползали по отпечаткам копыт, но края их еще не осыпались.
Сорок всадников, нагруженный добычей…
Шадак отполз от дороги к месту, где привязал коня, потрепал скакуна по длинной шее и снял с седла свой пояс. Перепоясавшись, он вынул из ножен оба коротких меча — обоюдоострые, из лучшей вагрийской стали. После краткого раздумья спрятал клинок и отцепил с седельной луки лук и колчан. Охотничий лук из вагрийского рога посылает двухфутовые стрелы на шестьдесят шагов. В колчане оленьей кожи лежало двадцать стрел, изготовленных самим Шадаком: гусиное оперение окрашено в красный и желтый цвета, железные наконечники без зазубрин — такие легко извлекать из тела. Он быстро натянул тетиву и наложил стрелу. Потом перекинул колчан через плечо и осторожно вернулся к дороге.
Оставили они прикрытие или нет? Вряд ли — дренайских солдат не сыщешь на пятьдесят миль в округе.
Но Шадак был предусмотрителен — притом он знал Коллана. Он напрягся, представив себе улыбчивое лицо с жестокими, насмешливыми глазами. «Не злись, — сказал он себе. — Как бы тяжело тебе ни было — сдержи гнев. В гневе люди совершают ошибки. Охотник должен быть холоден как сталь».
Он тихо двинулся вперед. Слева торчал громадный валун, справа — россыпь мелких камней не выше четырех футов. Шадак набрал в грудь воздуха и вышел из засады.
В тот же миг из-за валуна выступил человек с наставленным луком. Шадак припал на колено, и стрела просвистела над его головой. Стрелок хотел было отойти обратно за валун, но стрела Шадака вонзилась ему в горло, выйдя из затылка.
Справа на Шадака бросился второй. Времени доставать новую стрелу не было, Шадак ударил его луком по лицу. Противник упал, Шадак, выхватив мечи, рубанул его по шее. И тогда навстречу ему вышли еще двое — в железных панцирях, кольчужных наголовниках и с саблями.
— Легкой смертью ты не умрешь, ублюдок! — крикнул один из них, высокий и плечистый, и сощурился, узнав своего противника. Задор сменился страхом — но воин был слишком близко, чтобы идти на попятный, и неуклюже взмахнул саблей. Шадак легко отразил удар, и его второй меч, войдя в рот врага, пробил шею насквозь. Другой воин, видя это, попятился.
— Клянусь, мы не знали, что это ты! — вскричал он. Руки его тряслись.
— Теперь знаете.
Воин без дальнейших разговоров бросился бежать в лес, а Шадак спрятал мечи и подобрал лук. Он оттянул тетиву, стрела запела и вонзилась беглецу в бедро. Тот с криком упал. Шадак подбежал к нему, и воин перевернулся на спину, бросив саблю.
— Сжалься, не убивай меня! — взмолился он.
— А вы кого-нибудь пожалели в Кориалисе? Ну ладно: скажи, куда направился Коллан, и будешь жить.
Вдалеке завыл одинокий волк, к нему присоединились другие.
— В двадцати милях к юго-востоку есть деревня, — сказал раненый, не сводя глаз с короткого меча в руке Шадака. — Мы разведали — там много молодых женщин. Коллан и Хариб Ка хотят взять там рабынь и отвезти их в Машрапур.
— Ладно, верю, — помолчав, кивнул Шадак.
— Значит, ты не убьешь меня? Ты обещал, — заныл раненый.
— Я всегда держу слово, — с отвращением бросил Шадак и вырвал стрелу из ноги поверженного. Кровь хлынула из раны, воин застонал. Шадак вытер стрелу о его одежду, извлек еще одну из тела первого убитого и прошел к лошадям. Сев на одну из них, он взял под уздцы остальных вместе с собственным мерином и выехал на дорогу, ведя четырех коней за собой.
— А я? — крикнул раненый.
Шадак обернулся в седле:
— Попробуй отогнать волков. К сумеркам они почуют кровь как пить дать.
— Оставь мне коня! Во имя милосердия!
— Милосердие в числе моих достоинств не значится, — сказал Шадак и поехал на юго-восток, к далеким горам.