— Настя! — всплеснула руками мама. — Неужели до этого дойдёт?!
Я очень не хотела её нервировать, но по другому не получалось.
— Ты же сама сказала, он выпытывал у соседки твои контакты. Зачем, как думаешь?
— Откуда мне знать? Обычный синяк, в нашем подъезде каждый второй с приветом…
— Да хоть все с приветом. — Я вгрызлась в котлету. — Ты рот на улице не разевай и будь готова ко всему. Нагреть хотели нас, а не соседку, ферштейн?
Маман прожгла меня рассерженным взглядом, как часто делала, когда я была подростком и несла всякую чушь. В её молодости не было ни алкашей, ни поножовщины. Она ни разу не участвовала в драке, только становилась жертвой бытового насилия. Расскажи ей сейчас, что творилось на районе, когда я росла и из-за чего я судилась накануне — не поверит. А уж если переварит, решит, что я совсем скатилась. Её поверхностное зрение видело только заблёванных синяков, их вечно беременных подруг, обосанные углы и шумные компании.
— Я провожу тебя до дома, — вызвалась я, кидая пластиковый контейнер в мусорку. — Собирайся.
— Но мне нужно на рынок…
— Тогда сначала на рынок.
В лифте маман молчала, тем самым показывая своё отношение к выбранным мной словам. Недостаточно культурным, надо полагать. Я всерьёз задумалась над тем, чтобы вербально помириться, ведь теперь она не станет носить электрошокер из принципа, но все мысли вылетели из головы, когда я, придерживая дверь подъезда ногой, заметила на лавке незнакомца в чёрном пуховике. Он сутулился над смартфоном, зажав одну руку между ног, чтобы согреться. Из-под капюшона на его грудь спадал длинный, светлый локон. На плече висела квадратная, кожаная сумка. Быстро зафиксировав все соотвествия, я отвернулась, прежде чем парень поднял голову на шум.
— Молока и яиц нет, — нейтральным тоном сообщила маман, проходя мимо лавки.
Я угукнула, ковыряя дырку ногтём в подкладке кармана.
День был базарным, народ толпился на Первомайской рынке, который как был сорок лет назад, так и остался, главным центром притяжения на районе. С приходом Ленты и новостроек его чуть-чуть подлатали, открыли новые корпуса, напичкали бутиками, «Победой» и «Парфюмлидером», но самая старая, левая часть, так и осталась рыночной, с кучей маленьких прилавков и мясничихами, которые пользовались советскими, голубыми весами. В пятницу и субботу, как сегодня, снаружи буйствовала выходная ярмарка: завозили сладости, замороженную рыбу, овощи и фрукты, мёд, белорусские товары. Один и тот же мужик продавал деревянные, нелакированные стулья и столики по триста рублей, на которые я всегда засматривалась — не поставить ли на балкон?
Я часто ходила на Первомайский рынок и ловила себя на мысли, что вот, где кипит жизнь. В отличие от квартиры, где стояли тишина и покой, на рынке я сразу начинала чувствовать некую потенцию деятельности в себе. Словно бы смысл в жизни появлялся. В действительности, в том, чтобы накупить всякой всячины и съесть её смысла не было никакого, но когда что-то уж очень энергично двигалось, складывалось впечатление, что смысл в движении был. На быстрые воды реки же было приятно смотреть. И искусственные фонтанчики в ТЦ «Омский» продавали всю мою жизнь. Всё оттого, что вода бежала куда-то.
Мы остановились у палатки с трикотажем, где на круглой вешалке крутились от ветра разноцветные трусы, носки и колготки. Пока маман выбирала себе длинные чулки, я как бы невзначай обернулась и зафиксировала слежку. Парень шёл за нами на приличном расстоянии, и выпускал из вида только тогда, когда был уверен, что выйдем мы там же, где зашли. Маман его не замечала, звонка щёлкая кошельком, а я активно соображала, что буду делать дальше.
Внутри рынка было душно. Молочные ряды сытно пахли творогом, сметаной и ряженкой. Торговый люд ещё раскачивался перед обеденным наплывом покупателей и замечать за нами «хвост» было не сложно. Маман увела меня от молока к мясным тушам, висящим на крючках, а затем в «Победу», там фрукты дешевле.
— Настя, ау! — позвала родительница, держа в руках по красному яблоку. — Это или это?
— Левое.
— Твоё левое или моё?
— Твоё.
В обратный путь мы шли по прямой «гуляльной» улице, вдоль заснеженных тополей и пятиэтажек. Тяжелые пакеты несла я. Маман молчала. Повернув голову на переходе, я заметила чёрный пуховик в нескольких метрах сзади и разозлилась. Как у него ещё наглости хватает?
— Ладно, как бы то ни было, не волнуйся. Мало ли какой забулдыга, — подытожила маман, когда мы остановились у её подъезда. — Что теперь, не спать из-за него? Жизнь вперёд идет! Может завтра фоток наделаешь?