— Куда?
— Да хоть на… — я затормозила, мой телефон то разрядился. — Там сдшка есть? Туда всё сбрось и отдай.
Чернозуб выделил папку, снёс на карту и, пока снимки перемещались, открыл свойства системы.
— За эту лопату косарей двадцать можно двинуть! Ещё видосиков на шесть гигов, интересно?
— Сливай, — кивнула.
— Тут он тоже наснимал всякого говна, — хрипнул Колян, смотря фотки с экранчика. — Надо, не?
— Там карта или что?
— Да хуй его знает, забирай так! — Кинул мне фотик, который весил как небольшая гантель.
Я разволновалась. А вдруг влетит за кражу имущества? Зеркалки то стоили прилично, а мой адрес для потерпевшего — не секрет.
— Давайте расходиться, пока принцесска в ауте, — предложил третий, разбросав чеки и карты из кошелька на асфальт, чтобы затормозить фотографа от встречи с ментами.
— На! — отдал мне карту Чернозуб. — Ты если чё приходи ещё, мы таких лялек на раз-два опрокинем! Хочешь, вечером к тебе зайду?
— Не надо.
Игнат криво улыбнулся, гипнотизируя меня своими светло карими глазами, но и этот приёмчик на меня больше не действовал. Все разбежались. Ключи фотографу оставили — на парковке Ленты стояли видеокамеры.
***
Забежав домой, я закрылась на все замки, проглотила две таблетки пустырника и уселась за компьютер, сносить награбленное. Canon EOS 5DS на яндексе стоил сто пятьдесят восемь тысяч, а в омском салоне все двести. Поиск «Севастьянов Валентин Омск» выдал несколько кандидатур, среди которых скрытая страница вконтакте того самого длинноволосого. «Севастьянов Валентин фото Омск» нашёл несколько около-политических статей из городских газет, про омскую элиту, заброшенный аэропорт Омск-Фёдоровка и отравление Иртыша, где под снимками писали имя фотографа.
Спустя десять минут в папку «СВ» загрузилось восемьсот с лишним снимков и шестнадцать видеофайлов. Превью одного из них меня крайне заинтересовало, на нём была лыжная трасса, но я не торопилась и начала просмотр с фоток, в хронологическом порядке.
Валентин выслеживал людей. Из окон соседних зданий, из-за деревьев, из машины. Никогда не фоткал их в лицо и практически всегда — с зумом, издалека. Первые несколько сотен снимков носили весьма пристойный характер. Их главные герои, в основном омичи не бедные, катались на задних сидениях дорогих машин, поднимались по ступенькам, кушали в ресторанах, бегали в спортивных костюмах по осенним газонам на закрытых территориях, тягали гантели в качалках.
Затем пошли неодушевленные предметы: какие-то договора, документы, автомобили, пронумерованные улики.
После них — чернуха. Серия затемненных фото с двумя мужиками в рыбацких куртках с капюшонами, которые несли к водоему большой перевязанный скотчем целлофановый тюк. На розовой воде не просматривались солнечные блики, что свидетельствовало о том, что снимки были сделаны ранним утром, либо после заката. На первый взгляд можно было подумать, что рыбаки несут к водоему зачехлённый резиновый плот или палатку. Однако, невзирая на соответствующую амуницию, на рыбаков они явно не походили. Из-под рыбацких курток виднелись костюмные тёмные брюки и лакированные туфли. Лица скрывали тени от кепок.
Не успела я переварить увиденное, как начались яркие кадры светских раутов. Их вполне можно было бы использовать в качестве иллюстраций для гламурных журналов. Респектабельного вида люди, мужчины в смокингах и женщины в вечерних платьях. И мэр со своей дочкой и адвокатом среди них!
За элитной пирушкой следовала дождливая промзона. Вход в какой-то цех или ангар, рядом с которым полукругом стояли чёрные внедорожники с тонированными стёклами, как в фильмах про бандюганов. Я отсортировывала файлы по дате, и следующим открылось видео, на котором Валентин передвигался за металлической оградой, чтобы заснять происходящее внутри. Я надела наушники. Шум ливня перемежался грохотом работающих неподалёку цехов и женским голосом диспетчера ж/д станции, который я частенько слышала ночью, в отдалении. Комбинатная — крупнейшая наливная станция на Западно-Сибирской железной дороге. Большая часть продукции, производимой Омским нефтеперерабатывающим заводом, отгружалась через неё.
В наушниках вдруг раздался громкий хлопок. Я вздрогнула, а Валентин застыл на месте, уже не решаясь идти дальше. Навёл зум. Под потолком цеха раскачивался железный кран. Под ним, на заасфальтированной площадке ворочалась человеческая фигура белом, с красным пятном на груди — съёмка была слишком смазанной, чтобы определить детали.
От второго хлопка Валентин присел и часто, шумно задышал. Камера уехала вниз, в его колени, а когда вернулась на место — человек в ангаре уже лежал и не двигался. К нему приближались люди, одетые в чёрное.