— А вот и наш Гарри! Ишь как на папку-то похож, один в один просто… а глаза материны. Держи тортик-то, я его сам испек! Может, и помялось слегка там чего, я на эту штуку сел по дороге, но вкус-то оттого не испортился, да! — И коробку мятую Гарри протягивает, заискивающе при этом заглядывая в глаза, как человек, который понятия не имеет, как с детьми обращаться. Ну, делать нечего, Гарри сполз с софы, подошел и неловко взял коробку двумя руками. И отрицательно замотал головой на предложение взять письмо.
— Не надо. Я не поеду в Хогвартс.
Сказав же эти слова, Гарри опасливо замигал, видя, какой эффект произвела его фраза на великана, у того был такой вид, словно его по голове кувалдой огрели. Бедняга никак не мог поверить в то, что услышал только что. Знаменитый Гарри Поттер отказывается ехать в Хогвартс! Да быть того не может! Не иначе как ему эти отвратительные магглы мозги промыли! Додумавшись до этого, разъяренный великан возмущенно взревел:
— Дурсль!
А дядя Вернон вдруг тоже возмутился и бешено заорал, брызгая слюной:
— А что сразу Дурсль? Если какому-то старому маразматику взбрело в голову заморозить мальчишку на ледяном пороге, то это нормально? Нормально, я спрашиваю? А если я пытаюсь защитить племянника от всяких ненормальных типов вроде вас, то уже Дурсль!
Не совсем ясно, что именно услышал великан, но он не стал разбираться. Слепой и глухой от бешенства, он в запале выхватил свой волшебный зонтик и направил его на… Дадли.
Гарри истошно завопил не своим голосом и без раздумий кинулся наперерез фиолетовому лучу, принимая на себя удар, предназначенный брату…
Вспышка острой боли и темнота.
====== Третья глава. Мистер Малфой и его сын ======
Сначала вернулся слух. Потом ощущение, довольно странное и непонятное. Но Гарри не спешил открывать глаза, внимательно прислушиваясь и к себе, и к звукам вокруг.
Чей-то голос надрывно голосил:
— Гарри, да как же так?! Гарри, ой… ну прости дурака старого! Ой… Да что ж я наделал-то?
А ощущения весьма неприятные, болело всё тело, это во-первых, а во-вторых, шея далеко вытянулась, из-за чего голова казалась высоко задранной, и что-то случилось с плечами… Гарри прилежно задумался, пытаясь понять, а что с плечами не так? Пока чувствовалось только одно, плечи отделили от тела, в смысле от шеи, и передвинули куда-то вперед. Запутавшись в своих ощущениях, Гарри решил наконец-то спросить, а что, собственно, произошло.
— Хрюк… Хрюк?
Услышав из своего собственного рта поросячье хрюканье, Гарри вынужденно открыл глаза и в панике осмотрелся. Вернее, попытался, потому что шея у свиней не расположена к свободному верчению головой и все, что она может, это опустить её вниз, поднять вверх или наклонить по-собачьи набок. Окружающий мир предстал перед Гарри в серо-черной и желтой гамме. Все остальные цвета и краски исчезли. Он лежал на коленях у тёти Петуньи, рядом — зареванный Дадли, где-то на заднем плане орали друг на друга дядя и великан. Гарри прислушался:
— А ну верни моего племянника, дубина дремучая!
— Дык, не могу я, недоучился-а-а-а…
— Ах, не доучился! Ну, погоди, недоучка, вот я тебе сейчас доучу! Верни Гарри, дуболом!
— У меня сова с собой, я щас записку, того, черкну и пошлю её за подмогой, стал быть…
— Да кончай языком молоть, делай!
Любопытный Гарри скосил глаз, посмотрел в сторону спорщиков и увидел, как великан достает из карманов писчие принадлежности и живую(!), довольно потрепанную сову. Что-то написав пером, великан свернул пергамент, всунул его в клюв сове, после чего поднес птицу к двери и вышвырнул её прямо в ураган. Гарри непроизвольно передернулся, искренне сочувствуя бедной птице. И горестно задумался: судя по всему, он превратился в поросенка, то есть его превратили, и тут как ни крути, а тётушка права, ох как права насчет ненормальных колдунов. Вместо того чтобы мирно договориться, разъяренный волшебник разбрасывается проклятиями в беззащитных людей, которые, понятное дело, не могут ответить по полной. Великан же, поймав взгляд Гарри, опять запричитал-заголосил, заламывая ручищи:
— А-а-а-ай, Гарри, прости меня, прости, дурака неразумного. Я вот, послал письмо э-э-э… — тут великан смолк и опасливо покосился на Вернона Дурсля, тот продолжал прожигать верзилу уничижительным взглядом, а как же, он напал на его сына! — Кое-кому, помощь придет скоро, клянуся, Гарри… — еле-еле сориентировался горе-великан.
Гарри вздохнул и закрыл глаза, чудо превращения его совсем не радовало, тем более что он прекрасно помнил, кого именно великан собирался превратить в поросенка — беззащитного маленького мальчика; и оттого этот верзила, кем бы он ни был, заочно ушел для Гарри в глубокий минус. Гарри не любил хулиганов, ни больших, ни маленьких, неважно, они все одинаково сволочи и моральные уроды. Поступок великана был для Гарри именно хулиганским.
Он подогнул передние ножки, прижался теплым боком к тёте потеснее и задремал, во всяком случае так решил его детский организм — отбросить ненужные эмоции и отдаться плавному течению жизни. Дрема незаметно перетекла в крепкий сон, и Гарри сладко проспал всю ночь в теплых объятиях тётушки и кузена, причем Дадли его всё время поглаживал. Конечно же, он понял, что Гарри прикрыл его собой и защитил от проклятия, и теперь Дадли был очень-очень благодарен Гарри.
Наутро гроза стихла, оставив после себя сильный запах озона и мокрую действительность. А помощь так и не пришла, и Хагрид заметно занервничал. Дамблдор никого не прислал, а это означало, что придется как-то самому выкручиваться. Делать нечего, решили разделиться, Вернон и Дадли поедут домой, а тётя Пэт, Гарри и Хагрид отправятся в Косой переулок. Это было довольно запоминающееся зрелище, смущенный и красный великан со скромно опущенными в пол виноватыми глазами, рядом с ним — строгая мадам с зажатым подмышкой трёхмесячным лопоухим поросёночком с зелеными глазками и трогательными длинными ресничками.
Поплутав по Косому, Петунья присела возле лавки кафе-мороженого Фортескью и велела дураку-Хагриду достать адекватного мага, вот прямо сюда, здесь и сейчас. Время пошло. Когда к ней подошел пятый по счету бомжеватого вида потрепанный волшебник, Петунья начала подозревать, что Хагриду надоело жить, о чем она грозно осведомилась, на что идиот клятвенно заверил, что ни в жисть и что он тута никого толкового не знает.
Петунья кивнула головой в сторону элегантной пары, проходящей мимо по другой стороне улицы:
— А кто это там?
— Дык, Малфои то, не… не советую, темные они. Приспешники того…
— Позвольте, я сама решу, кто темный, а кто светлый, — Гарри даже поразился тому, как тётя вообще никого не заморозила своим голосом, столько арктического льда и холода в нем было. А потом тётя Петунья встала и решительно обратилась к Малфоям:
— Господа, вы не уделите мне минуточку вашего внимания?
Мистер Малфой окинул взглядом магглу в строгом костюме с поросёнком на руках и решил снизойти, всё-таки не каждый день к нему обращаются с просьбами подобные особы.
— Да, мэм, чем могу служить?
— Этот остолоп в кротовой шубе, видите его? Так вот, он превратил моего племянника в поросёнка, прошу вас расколдовать его.
— Хм… мистер Хагрид, насколько мне помнится, был исключен из школы и не имеет права колдовать. Кстати, а чем он превратил вашего племянника, у него же нет волшебной палочки?
— О. Ну, зонтик он на моего сына наставил, это я видела. Из его кончика вылетел фиолетовый луч, который был перехвачен Гарри, потом, помню, его окутало сиянием, а в следующий миг на месте моего племянника лежал поросёнок…
— Гарри?
— Да, это мой племянник, Гарри Поттер.
Мистер Малфой бегло осмотрелся, но вокруг как раз было затишье и народу почти не было. Поэтому он кивнул Петунье на дверь ателье с вывеской «Мадам Малкин. Мантии на все случаи жизни» и предложил войти туда. Махнув рукой стоящему на табуретке сыну, мистер Малфой провел даму с поросёнком к одной из просторных примерочных кабинок, и все трое скрылись за занавеской. Оказавшись внутри, Петунья по знаку мистера Малфоя опустила поросёнка на лавку и отошла к стене. Элегантный мужчина с длинными волосами повернул рукоятку на трости, что-то тихо щелкнуло, и из трости вышла волшебная палочка, которой мистер Малфой взмахнул над пострадавшим и произнес контрзаклятье. Через несколько мгновений на лавке оказался взъерошенный Гарри. Торопливо осмотрев себя, он замер, неподвижно глядя перед собой, попыхтел-попыхтел и вдруг громко, истерично зарыдал. Тётя тут же села рядом с ним и, крепко обняв, принялась успокаивать перепуганного мальчика.