Я очень на него похожа: тот же каштановый цвет волос, глаз — карих с зеленым ободком по краю, чуть вздернутый кверху нос и жесты. Мама не любила говорить о папе, видно было, как ей это тяжело, и я старалась не настаивать. Сама же я мало помнила, слишком маленькая была, когда он погиб. С годами и то малое начало стираться из памяти, тускнеть. Мама говорила, что когда я волнуюсь, радуюсь или испытываю другие сильные эмоции, то начинаю очень активно размахивать руками, точь-в-точь как отец. Забавно, я и не замечала этого за собой, правда, последствия ощущала. Ох, сколько всего я разбила или уронила за свою недолгую жизнь. Опрокинь самое ценное в самый неподходящий момент — это, пожалуй, моя любимая игра. Вот только играть не с кем, желающих нет. Может, еще и поэтому меня сторонятся и считают странной.
Становясь старше, я стала замечать, что мое рукомашество приводит в действие потоки воздуха самым необъяснимым и непредсказуемым образом. Особенно это проявляется после ярких, неотличимых от яви снов, что снятся мне теперь все чаще. Пролетая над удивительными пейзажами, которых не встречала в реальной жизни, я спешила на зов призрачных существ, прекрасных и свободных. Я чувствовала — среди них мне будет хорошо и легко, но в последний момент всегда что-то останавливало. Я замирала и боялась пошевелиться, сделать шаг навстречу, протянуть руки, позволить им вовлечь себя в безумный танец, ведомый одной лишь стихией. Вокруг властвовал ветер, воздушные потоки чистого прозрачного счастья ласкали меня, закручиваясь в невообразимо сложные узоры, сплетаясь и рассыпаясь множеством завихрений. Я просыпалась, а душа металась, как растревоженная птица, и в такие дни все шло наперекосяк.
Пострадавших пока не было, но каверзы случались. Например, пойдешь с утра в лавку за молоком, запнешься о деревянный порожек при входе, махнешь рукой, отчаянно ловя равновесия и перебирая в голове всех родственников пресловутого хозяина подземелий, а вокруг вся утварь возьмет да и рассыплется по полу, и бидоны с тем самым молоком опрокинутся. Хорошо пока не додумались подобные случаи со мной связать, явных доказательств не было. Хотя все равно старались обходить меня десятой дорогой, на всякий случай, угу. Я и сама не сразу поняла, что происходит. Но теперь такое случается все чаще и нужно это решать. Из размышлений меня вывел голос мамы:
— Значит, точно решила?
В ее глазах больше не было беспокойства, лишь тоска поселилась на той недосягаемой глубине, что разглядеть может только очень близкий человек. Тело казалось расслабленным, руки бессильно опущены.
— Да, — тихо, но твердо сказала я и выдержала ее взгляд. Она выдохнула:
— Хорошо, родная, я верю в тебя. Ты у меня молодец и… воин, — закончила мама улыбаясь.
— И гений. — Я тоже не сдержала улыбку — так называл меня папа. Хотя объективных причин ни тому, ни другому именованию я в себе не находила, это прозвище, между нами так и осталось.
Мы обе погрузились в светлые воспоминания, это сняло напряжение, повисшее в комнате, а с ним ушли и все щипавшие душу сомнения в правильности того, что я делаю. Средний Мир огромен, Империя занимает в нем большую территорию. Что я могу противопоставить этому миру? Себя — слабого подростка с кучей заморочек в голове, непонятными магическими наклонностями и очень упертым характером? Ну что ж, что есть, тем и будем пользоваться — уж мир не взыщи, и да убоятся враги. В самом деле, должна же я понять, что со мной происходит, что я могу, на что способна. В нашей глуши мне ответы на эти вопросы точно не найти. И может, я выбрала не самый удачный способ их поиска и не лучшее время, но теперь сожалеть о чем-либо поздно. Выживу — узнаю.
Вот и все, скомканное прощание с мамой осталось позади вместе с тем немногим, что я действительно любила в своей жизни. Моя комната, мой дом, мой сад и затерявшаяся в лесных калейдоскопах полянка, где я чувствовала себя очень спокойно. Теперь посмотрим, что ждет впереди. Я щурилась от яркого осеннего солнца и шуршала жухлыми опавшими листьями под ногами. Дни стояли еще теплые, и это радовало. Узкая дорога, ведущая из города, удивляла поворотами в самых непредсказуемых направлениях. Прокладывали ее в свое время, как могли, и где позволяла местность, лишь бы к цели вела. А целью была река и плодородные земли вдоль ее русла. Это уже потом люди научились подчинять себе природу различными способами, но переделывать путь, служивший с давних времен для связи с центром страны не стали. Мол, и так сойдет, есть и ладно.