Солдаты поставили его у края воронки, выбитой взрывом посреди двора, и офицер о чем-то спросил Димитра. Тот поднял голову и покачал головой.
Офицер дал знак солдатам, и четверо гитлеровцев стали в ряд. И вдруг над деревней с воем пронеслись советские штурмовики.
Орленок стоял на краю воронки. Он поднял разбитое лицо к небу, и я увидел, как он улыбнулся. Да, он улыбался, Димитр. Солдаты разбежались в поисках укрытия. Двор опустел, и остался лишь офицер, который кричал солдатам вслед, а затем поднял автомат одной рукой и ударил очередью в Димитра.
Димитр всплеснул руками и упал…
Я подобрался к Димитру и увидел, что он мертв. У меня не было времени похоронить его как следует, и я только присыпал его землей, чтоб враги не смогли надругаться над телом партизана. Тут раздались крики:
— Руссише панцер! Русские танки!
Я выбрался из воронки, в которой похоронил друга, и стал пробираться в сторону наступавшей Советской Армии. Мне опять повезло, и я благополучно доставил пакет. Потом был ранен, лежал в госпитале. В ту деревню я попал уже летом сорок пятого. Война кончилась. Дом, во дворе которого расстреляли Орленка, был разрушен, и там возводили стены нового жилища. Воронку давно засыпали, а на площади на могильной плите трижды значилось: «Неизвестный солдат». Кто знает, может быть, один из них — Орленок.
Христо обнял сына, отстранил и, глядя в глаза, сказал:
— Попробуй, сынок. Может быть, узнаешь что-нибудь о его родных. У меня есть фотография. Там мы с ним вдвоем. Возьми ее, вдруг пригодится…
Дмитрий Васильевич и Мария Андреевна ждали дочь Таню и болгарского гостя. Студента из Софии.
Перетякин припомнил, как тогда, там, в Болгарии, его, недавно вернувшегося из госпиталя, вызвали к командиру полка. Так много генералов Дмитрий еще не видел. Все они окружали человека с большими маршальскими звездами на погонах. Это был командующий фронтом.
Оробел поначалу челябинец, потом отрапортовал как положено, спросив разрешения обратиться к своему командиру у старшего по званию, у маршала то есть…
— Товарищ сержант, — сказал маршал, — вы работали на Челябинском тракторном.
— Так точно.
— И к тому же танкист…
— Болгарским партизаном был, — добавил командир дивизии.
— Поручается тебе важная задача. Мы передаем болгарскому сельскохозяйственному кооперативу трактор с маркой «ЧТЗ», может быть, твоих рук продукцию. Вот ты его и перегонишь, передашь другарям машину. По всем данным, тебе это поручение подходит. Понимаешь?
— Будет исполнено! — ответил Дмитрий Перетякин.
…Обед уже давно ждал гостей, а их все не было.
И вот в прихожую влетела Таня и бросилась на шею отцу.
— Папа, — сказала она. — Мы пришли. Здравствуй.
Едва Дмитрий Васильевич Перетякин увидел гостя, он страшно побледнел и подался вперед.
— Что с вами? — вместо приветствия выкрикнул Димитр и обнял за плечи Перетякина.
— Сейчас, ребятки, сейчас, — проговорил Дмитрий Васильевич. — Сердце, понимаете… Привиделось тут всякое… Ну здравствуй, болгарский другарь. Как зовут-то?
— Димитр Василев.
— О, тезки, значит.
Потом, когда сели за стол и разговорились, Перетякин сказал:
— Знаешь, Димитр, я давеча что за сердце схватился… Очень ты похож на моего погибшего друга из Болгарии. Партизанили вместе. Вот мне и почудилось, будто ты — это он.
— Мой отец тоже партизанил. Он рассказывал мне о своем друге с Урала, из вашего города. Его расстреляли немецкие фашисты. Меня назвали в честь этого русского героя.
— А как зовут твоего отца? — спросил Дмитрий Васильевич.
— Его зовут Христо.
— А фамилия Василев — это настоящая или партизанская?
— Настоящая. В отряде отца называли «Корчагин».
— Что?! — вскричал Дмитрий Васильевич. — Христо Корчагин погиб! Я сам это видел.
Димитр побледнел.
— Тогда вы — Орленок.
— Он самый, братушка, он самый!
Дмитрий Васильевич схватил рослого своего тезку в охапку и притиснул к груди.
Потом была извлечена на свет фотография, на которой все признали в молодом партизане Дмитрия Васильевича, ну а в том, что рядом, — отца Димитра — Христо Корчагина.
Когда страсти несколько улеглись, было решено немедленно заказать междугородный телефонный разговор с Софией — Христо должен был узнать, что его уральский друг жив и здоров и даже принимает в гостях Василева-младшего.