Сон был таков: небо на востоке затянули мрачные тучи, оттуда доносились раскаты грома, но западный небосклон оставался ясным. И вот, словно из закатного зарева, послышался негромкий, но отчетливый голос:
Слова нам с братом запомнились, но что они означают, мы понять не могли, а потому обратились за помощью к отцу: никто в Гондоре не сведущ в древних преданиях так, как Дэнетор, правитель Минас-Тирит. Но и он мало чем смог помочь — только пояснил, что Имладрисом в древности называли эльфийское поселение далеко на севере, где с незапамятных времен и поныне правит несказанно мудрый, чуть ли не всеведущий владыка Элронд. В нашем отчаянном положении вещими снами пренебрегать не приходится, вот мой брат и решил непременно найти этот сказочный Имладрис. Но путь предстоял долгий, опасный, и я предпочел заняться поисками сам. Отец отпустил меня скрепя сердце. Добраться было нелегко: всяк слышал об Элронде Премудром, однако мало кому ведомо, где находятся его владения. Но, так или иначе, я здесь и надеюсь, что не напрасно.
— Ты прав, — промолвил, поднимаясь со своего места, Арагорн. — Здесь, в доме Элронда, тебе откроется много сокровенного. Вот «сломанный клинок», — с этими словами он положил на стол два обломка меча.
— Кто ты? Что тебе до Минас-Тирит? — спросил Боромир, с удивлением глядя на обветренное лицо и поношенный плащ Следопыта.
— Его имя Арагорн, сын Араторна, — ответил Элронд. — Он отдаленный, но прямой потомок Исилдура, сына Элендила из Минас-Итила, и признанный вождь дунадэйнов Севера… хотя их, увы, осталось немного.
— Так оно вовсе не мое, а твое! — воскликнул, вскочив на ноги, Фродо. Он решил, что Кольцо у него сейчас заберут, и сам не знал, радует его это или страшит.
— Оно не может быть ни моим, ни твоим, — сказал Арагорн. — Но судьба распорядилась, чтобы до поры его хранил ты.
— Достань Кольцо, Фродо, — торжественно произнес Гэндальф. — Да подними повыше, пусть Боромир увидит воочию, о чем вещал его сон.
В зале воцарилась тишина, все взоры обратились к хоббиту. В этот момент ему больше всего хотелось оказаться где-нибудь подальше, однако он через силу — что-то в нем отчаянно этому противилось — заставил себя вытащить Кольцо и поднял его, сжимая в дрожащих пальцах.
— Узрите Проклятие Исилдура, — возвестил Элронд. Мерцающий золотой кружок приковал к себе взгляд Боромира, глаза воина расширились.
— Исилдуров рок… недоросток… — пробормотал он. — Выходит, и вправду срок близится и Минас-Тирит вскоре падет. Но коли так, чем нам поможет сломанный меч?
— Ты неверно толкуешь слова пророчества, — откликнулся Арагорн, — там сказано «срок близок», но с чего ты взял, что речь идет о падении Минас-Тирит? «Падут твердыни»? Пусть так, но почему не Вражьи? Ты видишь перед собой обломки Нарсила, славного клинка Элендила. Потомки Элендила сберегли клинок, хотя лишились всякого иного наследия. Еще в древности было предсказано, что когда Проклятие Исилдура вновь явится миру, меч будет откован заново. Ты отправился на поиски этого меча и нашел его. Так скажи, хочешь ли ты, чтобы потомок Элендила принес в Гондор его возрожденный меч?
— Меня посылали не просить подмоги, а лишь уяснить смысл пророчества, — гордо отвечал Боромир. — Конечно, Гондору сейчас нелегко, в нынешнем положении было бы глупостью отвергать меч Элендила, если только… — он вновь с сомнением покосился на Арагорна —…если только погребенное под спудом веков и вправду может вернуться на землю.
Фродо почувствовал, как сидевший рядом с ним Бильбо раздраженно заерзал: ему явно стало обидно за друга. Неожиданно старый хоббит вскочил и выпалил:
— Стишок так себе, но суть дела передает верно, — сердито добавил Бильбо. — Если тебе слов Элронда мало, так, может, ты хоть из стиха уразумеешь, что к чему. Это ж надо — сто десять дней в седле трясся, приехал за советом, а что ему говорят, в толк взять не может!