Гэндальф умолк и со вздохом бросил взгляд в окно, на далекие пики Мглистых гор, недра которых так долго скрывали величайшую угрозу для всего мира.
— Тут, конечно, я виноват, — продолжил он. — Дал себя убаюкать речами Сарумана, а ведь мог бы докопаться до истины куда раньше. Глядишь, мы бы не стояли сейчас на краю пропасти.
— Мы все виноваты, — возразил Элронд. — И ты даже меньше других, поскольку, не прояви ты потом бдительности и упорства, возможно, мы бы уже в эту пропасть канули. Рассказывай дальше.
— Саруман Саруманом, — снова заговорил Гэндальф, — но хоть я ему и поверил, на сердце у меня какая-то тяжесть лежала. И, помимо всего прочего, очень меня заинтересовал Голлум с его «прелестью». Мне казалось, что он непременно должен выбраться из своего подземелья и отправиться на поиски «вора». Вроде все предусмотрел и наблюдение за пещерой установил, и злыдень этот выполз-таки наружу — да только тут же пропал, как сквозь землю провалился. А я — вовек себе этого не прощу — оставил все как есть. Опять принялся ждать да наблюдать. Дело, конечно, привычное: мы ведь долгие годы только этим и занимались.
Время шло, я отвлекался то на одно, то на другое, но беспокойство насчет хоббитского колечка возвращалось снова и снова. Что это за кольцо, откуда оно вообще взялось? А вдруг оно — то самое? Что тогда с ним делать? Вопросов полно, ответов ни одного, а чтобы у кого совета спросить — так я предпочитал держать язык за зубами. Во-первых, сам ни в чем не был уверен, ну и, конечно, предательства опасался. Долгие годы войны с Темной Башней заставили меня твердо усвоить: любое неосторожное слово может достигнуть Вражьих ушей.
А семнадцать лет назад я неожиданно обнаружил, что вокруг Хоббитании так и вьются всяческие Сауроновы соглядатаи — и звери, и птицы, и кого только не было… Тут мне стало по-настоящему страшно. Но одному уберечь Хоббитанию нечего было и пытаться, требовалась помощь, а где ее взять, как не у дунадэйнов? Вот я и поделился своей тревогой с Арагорном, наследником Исилдура.
— А я, — подхватил слова мага Арагорн, — решил, что сколько бы времени ни прошло, а надобно попытаться изловить Голлума. Поиски предстояли долгие, трудные и успеха особого не сулили, но, по моему мнению, потомок Исилдура обязан был попытаться искупить вину своего прародителя…
Далее речь снова повел Гэндальф. Он рассказал, как они с Арагорном обшарили все Глухоманье и добрались даже до Гор Тени и рубежей Мордора.
— Там мы наконец напали на след. Удалось выяснить, что Голлум скрывается где-то в предгорьях, но этим все и кончилось. Был да сплыл, сколько ни искали, все без толку. Я был близок к отчаянию, но тут мне подумалось: а не можем ли мы обойтись без этого паршивца? Не попробовать ли проверить само Кольцо, вдруг оно как-то себя выдаст? В памяти всплыли слышанные некогда на Совете слова Сарумана, которым тогда я не придал значения. «Девять, Семь и Три, — говорил Саруман, — различаются вставленными в них драгоценными камнями. А вот Кольцо Всевластья совершенно гладкое; с виду совсем как одно из меньших, пробных колец. Однако на нем начертаны тайные письмена, узреть которые и прочесть под силу лишь Мудрому».
О каких письменах речь, Саруман так и не сказал, но теперь я задумался о другом — откуда ему вообще это известно? Уж конечно, не от Саурона! Догадаться сам Саруман не мог, будь он хоть трижды Мудрым. Всякое знание должно быть откуда-то почерпнуто, но откуда? Так… а кто, кроме Врага, держал Кольцо в руке до того, как оно исчезло? Исилдур, один только Исилдур!
Я оставил поиски Голлума и поспешил в Гондор. В прежние времена там радушно привечали Мудрых, тот же Саруман часто и подолгу гостил в Минас-Тирит. Но на сей раз правитель Дэнетор встретил меня холодно: в книгохранилище, правда, допустил, но без особой охоты. «Если тебя и вправду интересуют старые летописи, — молвил он, — ройся, читай, препятствовать не буду. А меня больше заботит грядущее: с прошлым все ясно, а грядущее скрыто во мраке. Но знай, даже премудрый Саруман, корпевший здесь невесть сколько времени, не нашел ничего такого, чего уже не знал бы я».