— Тут ты не ошибся, — кивнул Арагорн. — Лориэн прекрасен, но и опасен. Однако опасен он лишь для зла и для тех, кто несет его в себе.
Углубившись в лес примерно на милю, вышли к потоку, который стремительно сбегал с поросшего деревьями склона — услышали справа шум водопада, а потом увидели темную полосу воды, что пересекала тропу и, образуя заводи среди древесных корней, вливалась в Среброструйную.
— Нимродэль! — в голосе Леголаса звучал восторг. — Лесные эльфы еще в незапамятные времена сложили об этой реке множество песен. У нас на севере и в наши дни поют о радужных ее водопадах и золотистых цветах, танцующих на пене стремнин. Теперь здесь темно, мост Нимродэли давно разрушен, но я омою в реке ноги, ибо, как гласит предание, воды ее избавляют от усталости.
Эльф легко спустился по крутому берегу и ступил в поток.
— Идите сюда! — позвал он. — Здесь неглубоко, мы перейдем реку вброд и сделаем привал на том берегу. Путь плеск воды навевает сон и поможет хоть на время позабыть наши печали.
Один за другим спустились вниз и последовали за Леголасом. Ступив в поток, Фродо на миг остановился и подивился странному ощущению: казалось, будто холодная чистая вода смывает усталость и уносит ее прочь.
Переправившись, устроили привал. Когда все перекусили, Леголас принялся рассказывать предания о Лотлориэне, которые эльфы Лихолесья доныне хранили в памяти и в сердцах — чарующие истории о дивных полянах у Великой Реки, о свете солнца и звезд той поры, когда мир еще не потускнел. Когда эльф умолк, все невольно прислушались к журчанию потока, и Фродо почудилось, будто в пение струй вплетается нежный девичий голосок.
Удивленный вид хоббита не ускользнул от Леголаса.
— Ты слышишь пение Нимродэль, — сказал эльф. — Пение девы, жившей возле этой реки и носившей то же самое имя. Мой народ сложил о ней песню — лучше всего она звучит на нашем наречии, но я спою ее на западном — так, как порой исполняют ее в Разлоге.
Неожиданно Леголас сбился, песня оборвалась.
— Дальше петь не могу, — промолвил эльф. — Это очень длинная песня и очень грустная, ибо повествует о том, как печаль пришла в Лотлориэн — Лориэн Цветущий, — когда гномы разбудили спавшее в горах зло.
— Гномы никогда не творили зла! — вскинулся Гимли.
— Разбудить не значит сотворить, — грустно откликнулся Леголас. — Но когда зло пробудилось, многие эльфы, обитавшие у этой реки, покинули свой край и двинулись к Морю. Однако Нимродэль сгинула где-то на юге, в Белых горах, и напрасно ее возлюбленный Эмрос ждал деву на своем корабле. Давно это было, но и по сей день голос несчастной красавицы можно услышать в звоне водопадов реки, носящей ее имя. А иногда южный ветер доносит с Моря голос Эмроса: ведь Нимродэль впадает в Среброструйную — по-эльфийски Келебрант, — та в Андуин Великий, а он несет свои воды к заливу Белфалас, где ставят паруса эльфы Лориэна. Но Эмрос и Нимродэль не встретятся никогда, никогда не вернутся в свой прекрасный лес.