Мария Андреевна не ждала встречи. Легкий испуг промелькнул на ее лице, но она отвернулась. Пока жена раздевалась и вешала пальто, он, почти столкнувшийся с ней при входе, теперь стоял поодаль и пристально наблюдал. В ее движениях и фигуре он заметил перемену.
Мария Андреевна прошла в комнату, Саянов последовал за ней.
Увидев раскрытую машину, Мария Андреевна вспыхнула от гнева и повернулась к мужу, который стоял в дверях:
– Ты не живешь в этой квартире и оставь ключ!
– Я, Мария Андреевна, еще хозяин этой квартиры, – возразил он мягко.
– Понимаю, – сказала она со вздохом, – но двум хозяйкам здесь все равно не жить!
– Можешь быть совершенно спокойна: вторая хозяйка на эту квартиру не претендует!
Мария Андреевна строго и холодно взглянула на мужа. Ее серьезные зеленоватые глаза сейчас так напоминали Вадика, что Саянову стало не по себе. Он вышел в кухню и снял шинель. Когда он возвращался в комнату, жена накрывала машину.
– Подожди, – он подставил руку, чтобы колпак не опустился. – Что это такое? Для кого?
– Для моего ребенка!
Она произнесла слово «моего» так, что Саянов даже отступил от нее, будто его ударили.
Краской гнева вспыхнуло лицо женщины» презрением сверкнул ее пронизывающий взгляд. Она прошла к дивану и села.
– Подумала ли ты, как будешь жить с двумя детьми? – спросил он.
– Думать об этом мне было некогда, а теперь уже поздно. Но не беспокойся, детьми удерживать тебя я не стану.
– Связать человека по рукам и ногам, и после этого… его не удерживают! Умно придумано, Мария Андреевна!
– Замолчи!
И Саянов затих. Ему хотелось узнать, нет ли каких-нибудь известий о сыне, но теперь, когда он так неосторожно рассердил жену, трудно было перейти к этой теме.
«Дернуло же меня упрекнуть ее в том, в чем она, действительно, не виновата!» – досадовал он.
Не решаясь заговорить с женой, он ходил от окна к окну, курил и ждал, пока пройдет ее гнев.
«Надо же отдать ей деньги. Но как это сделать?»
Но вот он задержался у окна, затем поспешно вышел в кухню.
Мария Андреевна вздохнула с облегчением: она так устала за эти минуты напряжения. Она понимала, что муж пришел не зря. «Ему что-то нужно, и он ищет подходящий момент. Может быть, желает приблизить развод? Только бы нашелся Вадик!» При этой мысли до физической боли защемило сердце измученной матери.
Она не успела еще подумать, как расценить такой внезапный его уход, как Саянов, взволнованный, появился в комнате. В руке его было невскрытое письмо.
– Наверно, о Вадюшке, – и он робко протянул его жене.
Мария Андреевна разорвала потертый конверт, развернула желтый неровный листок, исписанный карандашом. Лицо ее покрылось красными пятнами, задрожали руки.
Саянов, не смея приблизиться, с тревогой следил за растерявшейся матерью. Она читала долго. Так утомительны казались ему эти секунды.
– Что с ним? – не выдержав, спросил он.
Мария Андреевна оторвалась от письма, на миг застыла в тяжелом размышлении, затем, схватившись за голову, проговорила тихо, будто только для себя: «Что делать?»
Саянов смотрел на жену, но она, казалось, даже не замечала, что он с ней в одной комнате. Наконец, Мария Андреевна поднялась, шагнула вперед и остановилась. Саянову показалось, что она пошатнулась и сейчас упадет. Он поспешил, чтобы поддержать, но расстроенная женщина с пренебрежением оттолкнула его протянутые руки.
– Что с ним? – повторил он вопрос.
Мария Андреевна положила на стол письмо и вышла. Пока муж читал, она, накинув пальто и серый пуховой платок, выбежала из дому.
Саянов поспешил за нею. «Куда ты так торопишься?» – удивлялся он.
Она свернула к школе.
«Вот, оказывается, кто твои советчики!» – не без досады подумал Саянов, вспомнив о своем персональном деле.
Он вернулся домой и решил во что бы то ни стало дождаться Марии Андреевны. Перечитывая письмо незнакомого человека о сыне, он невольно оглядывался на швейную машину, словно из-под колпака кто-то мог появиться. Затем вышел в кухню и опустился на табуретку.
Он сидел, как прикованный. Каждый угол, каждая обжитая вещь, казалось, упрекали его в том, что хозяин так не благодарен им. И, размышляя об этой неудачной встрече, Саянов беспощадно истязал себя. «Как я мог упрекнуть ее! Второй ребенок! Но ведь это мой ребенок, моя семья!»
Наступила темнота, и Николай Николаевич зажег лампу. Но хозяйка и на огонь не появлялась. «Неужели она где-то заночует? Уж не случилось ли чего?»
Беспокойстве его росло. Он поднялся со стула.
Был уже двенадцатый час ночи, когда Николай Николаевич, не дождавшись Марии Андреевны, оставил ей деньги и, выйдя из дому, пошел к Людмиле.
34
Забот у классного руководителя седьмого «В» все прибавлялось.
Мать Феди Пасталова, которая в свое время при сыне осуждала Саяновых, теперь жестоко расплачивалась за свою неосторожность.
Мальчик уже дважды прогулял первые уроки, и в этом, по его мнению, была виновата мама: она не приготовила вовремя завтрак. «А сама говорила, что матери обязаны хорошо кормить своих детей», – рассуждал Федя.
Папы и мамы все чаще и чаще становились виноватыми даже в получении плохих отметок.
Варвара Трофимовна почти каждый день посещала семьи своих учеников. «Не провести ли вам родительское собрание», – посоветовал завуч.
Но в тот же вечер, после собрания, Варвара Трофимовна вынуждена была пойти к Юре Меньшак: его мама не явилась.
Еще не успели разойтись родители, как вошла в класс пионервожатая.
– Вы слышали, что ребята говорят о Саяновых? – тихо спросила она.
– Что именно?
– Вроде, отец Вадика – шпион, и мальчишка узнал об этом. Он хотел куда-то пойти заявить… за это отец чуть не убил его…
– Ух ты, как страшно! – прервав ее, усмехнулась учительница.
– И все это из вашего класса идет.
– От Феди Пасталова?
– Нет, от Юры Маньшака.
– Опять этот Юра! – возмутилась Варвара Трофимовна.
Пионервожатая не сводила глаз с учительницы, но та продолжала собирать со стола бумаги и спокойно укладывать их в портфель.
– Как же быть, Варвара Трофимовна?
– С чем? – удивилась учительница.
– С вашим классом…
– Мальчишеская фантазия, Ниночка, не знает границ, а в этом возрасте особенно. Их тянет к героике, и если они не встречают ее в книгах, в кино, то будут искать ближе. А что может быть для них сейчас ближе побега Вадика Саянова?
– Так трудно теперь работать с пионерами, – пожаловалась девушка. – Просто не знаешь, чем их увлечь. А со всех сторон только и слышишь: воспитывать, воспитание… а на чем воспитывать?
– На труде и подвигах, – подсказала подымаясь, учительница.
– Это хорошо говорить, а где они теперь, эти подвиги?
– Ты, Ниночка, десять классов закончила, – участливо посмотрела на нее Варвара Трофимовна. – Помнишь, как хорошо сказал об этом Алексей Максимович Горький:
«В жизни всегда есть место подвигам!»
Она произнесла эти слова торжественно и строго, как девиз.
Варвара Трофимовна торопилась к Меньшакам. Выходя из класса вместе с пионервожатой» она посоветовала ей:
– Читай газеты, Ниночка. Именно из них ты узнаешь о замечательных делах и подвигах советских людей.
В семье Юры Меньшака уже готовились ко сну, когда постучалась и вошла Варвара Трофимовна.
– Почему вы, товарищ Меньшак, не были на собрании? – спросила учительница.
– На каком? – удивилась мать Юры.
– Вы же расписались в дневнике сына, – напомнила Варвара Трофимовна, наблюдая за Юрой, который с растрепанной книжкой лежал в постели. – Сегодня у нас было родительское собрание и только что закончилось.
– Я не расписывалась и ничего не знаю, – недоумевая, оправдывалась мать.