– Это я сам за нее расписался, – нагло усмехнулся Юра. – Я же всегда за тебя расписываюсь, – напомнил он.
Беседа с Юрой и его матерью отняла у Варвары Трофимовны остаток вечера. Но о самом главном мать и классный руководитель договорились на улице, когда Меньшак пошла проводить Варвару Трофимовну.
Говоря о сыне, Юрина мать уже не жаловалась, а негодовала:
– Дай ему хоть торбу с пирогами, хоть черта с рогами – все одно не проймешь! Ремня отцовского не хватает.
– Сильное средство! – пошутила учительница. – Но попробуем еще наказать наше дитя, при вашей помощи, конечно, не грозою и бичом, а стыдом.
Была довольно светлая ночь, тишину нарушал лишь редкий собачий лай.
– Глядите, Варвара Трофимовна, то не у вашей калитки кто-то на часах стоит, – сказала Меньшак.
Маленькая женская фигурка маячила впереди, и учительница не сразу узнала в ней Саянову.
В то же самое время, когда Саянов, не дождавшись жены, отправился к Людмиле, Мария Андреевна со своей новостью вошла в дом Варвары Трофимовны.
35
При появлении Варвары Трофимовны ребята дружно поднялись с мест. Слава Деркач, уже готовый к докладу, выдвинулся из-за парты и нетерпеливо ждал, чтобы учительница скорей объявила о его выступлении. Но она разрешила всем сесть и заговорила сама.
– Великое счастье иметь настоящего друга! И об этом в свое время очень хорошо сказал Александр Сергеевич Пушкин:
«Вот бы мне этот эпиграф!» – подумал Деркач.
А Варвара Трофимовна продолжала:
– Дружба и товарищество – это основы нашего социалистического общества, основы отношений между людьми в Советской стране.
Славе уже казалось, что учительница сама собирается рассказать о том, к чему он так усердно готовился, но Варвара Трофимовна, словно догадалась.
– А теперь, мальчики, послушаем нашего докладчика. Иди, Слава, начинай.
Варвара Трофимовна отодвинула свой стул настолько, чтобы Слава мог встать к столу и положить тетрадку, которую он до того беспокойно мял в руках.
Докладчик, преодолевая волнение, сперва прокашлялся, будто у него вдруг запершило в горле, затем сказал так громко, словно выступал перед всей школой: «Ребята!»
Слушатели переглянулись, а Юра Меньшак зажал ладонями уши. Но на этого шалуна Деркач не обиделся. «Подожди, мы еще с тобой объяснимся!» – успел он подумать.
– Всем нам нравится Павка Корчагин, – уже тише продолжал Слава, глядя куда-то поверх голов товарищей.
Прошло смущение, и докладчик, приводя пример за примером из жизни любимого героя, даже не заглядывал в тетрадь.
«Отклоняется от плана», – подумала учительница, посмотрев на лежащий перед глазами листок, где первым стояло:
«Что такое дружба? Что такое товарищество?» и ответы.
«Хорошо, Слава, – мысленно ободряла она мальчика. – Только не торопись».
Но Слава уже перешел к классическим примерам дружбы между отдельными людьми: он говорил о Марксе и Энгельсе, Ленине и Сталине, о Герцене и Огареве. Весь этот материал Варвара Трофимовна сама рекомендовала мальчику, и теперь она чувствовала, как добросовестно Деркач придерживается ее совета. В его тетрадочке много примеров и цитат из биографий и художественных произведений, и мальчик все чаще и чаще обращается к этим записям.
Варвара Трофимовна незаметно посматривает на часы: докладчик не торопится. А до звонка – пятнадцать минут.
Слава извлекает из тетради аккуратно сложенный газетный листок и разворачивает его:
– Я вам сейчас прочитаю одну статью.
При слове «статью» беспокойство Варвары Трофимовны, казалось, передалось даже Славе.
– Она совсем маленькая, – поспешил оговориться докладчик, – она называется: «О верной службе и крепкой дружбе».
Теперь только учительница поняла, что подобрать материал к докладу Славе помог его отец – политработник одной из воинских частей, и старая фронтовая газета оказалась в руках мальчика не случайно.
А Деркач приводил пример за примером, словно сам он – бывший фронтовик и очевидец событий.
Варвара Трофимовна тоже заслушалась Славу и не заметила, как подкрался звонок. Ребята досадно оглядывались на дверь, однако никто из них не сдвинулся с места.
Но Слава начал торопиться и закончил свой доклад, ничего не сказав ни о школе, ни о своем классе.
– Мальчики, – поспешила предупредить движение учительница, – отдохните, и продолжим нашу беседу.
– О чем же говорить? – раздалось с последней парты.
– У нас сегодня очень серьезный разговор: о Вадике Саянове.
Ребята обступили ее. Со всех сторон слышалось: «Где Вадька? Что с ним?»
– Нашелся! Поговорим после перемены, – ответила она сразу всем и вышла.
Известие о Вадике Варвара Трофимовна несколько дней держала от учеников в «секрете» не потому, что хотела воспользоваться им в более эффектный момент: она ждала письма от Саяновой из Одессы.
Вчера оно пришло.
Когда ребята снова расселись по партам, Варвара Трофимовна заговорила о беглеце. Она рассказала о его болезни и о хлопотах, которые он всем доставил.
– Вадик поступил неразумно…
– Разве он виноват, если у него такие родители, – перебил учительницу Юра Меньшак.
– Родителей, Юра, дети себе не выбирают, а у Вадика Саянова как раз они хорошие.
Она умышленно подчеркнула слово «хорошие».
– Но, кроме родителей, у человека есть еще и товарищи. А они должны быть чуткими, отзывчивыми. Мы же с вами оказались нечуткими.
– А если Вадька никому не говорил, что его обижают дома, – возразил Слава Деркач. – Когда мы с ним газету выпускали, он еще хвалился своим папой: он даже велосипед обещал Вадьке купить.
– Вадик тоже немало виноват. Ему, как и многим из вас, уже четырнадцатый год, и он обязан думать о своих поступках.
В классе не было прежней тишины, но Варвара Трофимовна продолжала беседу.
– Вы знаете много примеров, когда в вашем возрасте люди не только трудились, чтобы прокормить себя, но и боролись с врагами своей Родины…
И она снова напомнила ребятам о Николае Островском, о их любимом писателе Аркадии Гайдаре.
Она видела, как ученики взрослеют на ее глазах, как сбегаются густые брови у Алеши Клименко – воспитанника детского дома.
– Если бы Вадик сперва подумал, он никогда бы не решился на такой поступок! – уверенно говорила учительница. – А Вадик мог не только подумать, но и поговорить с товарищами. Вот хотя бы с Деркачем. Я полагаю, что этот товарищ не посоветовал бы уходить из дому. Правда, Слава?
– Конечно! Если бы я знал…
Но учительница уже обращалась ко всему классу:
– Вадик совершил тяжелую ошибку и за это он сам себя наказал. Мне кажется, что вы уже успели осудить его поступок?
Ребята, переглядываясь, молчали.
– Мы с вами – искренние друзья Вадика и должны ему помочь.
– Правильно! – раздалось сразу несколько голосов.
– Чтобы хорошо все обдумать и решить, – продолжала Варвара Трофимовна, – у нас достаточно времени. Только учтите: не следует высказывать Вадику своего сожаления ни в письмах, которые вы, конечно, будете ему писать, ни тогда, когда ваш товарищ вернется в класс. Жалость человека не бодрит и не помогает ему!
– Варвара Трофимовна, вы нам Вадькин адрес дадите? – спросил Слава Деркач.
Довольная своими ребятами, учительница возвратилась домой.
Забыв об усталости, она поспешила поделиться своим настроением с Саяновой.
36
Вадик уже мог, держась за спинки кроватей, передвигаться по комнате. И все ж однообразно тянулись дни. Зато ночи! Как полюбил мальчик эти больничные ночи!
Неяркий свет от лампочки под потолком, придуманный специально, чтобы больные не зачитывались и набирали силы, придает разговору особенную таинственность.
Все спят, а Вадик и дядя Миша, чьи кровати стоят одна против другой, тихонько беседуют.