«Никогда не бывает, — твёрдо сказал продавец. — Это же нарушение правил торговли». — «Значит, лично с вами такого не случалось? — спросил я, убеждаясь, что Аришин дядя опирался на непроверенные и нетипичные факты. — А может быть, вы забыли? А? Постарайтесь вспомнить. Мне это нужно знать. И потом, не было ли с вами случая, когда покупатель давал вам кое-что, и вы в порядке ответной любезности шли ему навстречу? Вспомните».
Слова мои произвели на продавца сильное впечатление.
«Меня также интересует…» — начал было я, но продавец быстро протянул мне чек: «Вот, на ваше счастье, случайно остался один гарнитур. Платите в кассу». — «Большое спасибо, — сказал я. — Могу ли я предложить вам…» — «Ничего не надо, — сказал продавец и подмигнул, — всё в порядке. Привет».
Если вы думаете, что, открывая людям свойства своей натуры, я извлекаю из этого какую-то выгоду, вы ошибаетесь. Уверяю вас, я это делаю не корысти ради.
Как-то недавно я зашёл в гастрономический магазин. Там неподалёку от кассы я увидел двух мужчин — высокого в кепке и ватнике и полного в распахнутом пальто. Оба они с надеждой посмотрели на меня, и интуиция подсказала мне, что я им нужен, даже необходим, как человек, способный рассеять их сомнения или разрешить только что возникший спор.
«Чем могу быть вам полезен?» — спросил я. «Рубль есть?» — осведомился высокий. «Вы нуждаетесь?» — спросил я с сочувствием. «Вот именно что нуждаемся, — доверительно сказал полный. — Мы в третьем нуждаемся». — «А для какой цели?» — спросил я. Высокий откашлялся и пояснил: «У нас с ним спор вышел. Он говорит — есть жизнь на Марсе, а я ему говорю, что нету жизни. Вот мы вас дожидаемся, какой ваш ответ будет, есть жизнь на Марсе или нету?»
Я пожал плечами и сказал: «Вы задали мне очень непростой вопрос. Некоторые учёные утверждают, что на поверхности планеты Марс существует флора…»
К сожалению, мне не удалось закончить свою мысль.
Мои собеседники вдруг потеряли интерес к решению проблемы, которая их так остро занимала минутой раньше.
«Слышь-ка, давай скорей, а то у нас обед кончается», — хмуро сказал полный.
Я достал из кармана блокнот и шариковую ручку.
«Назовите мне свои имена и фамилии, где вы работаете», — сказал я и открыл блокнот.
«А это зачем?» — спросил высокий.
«Я вам сейчас объясню, — сказал я. — Вы, наверно, знаете, что есть ещё отдельные товарищи, которые в разгар рабочего дня, в обеденный перерыв, не отдыхают, не обедают, а где-нибудь в подворотне или в подъезде тайком пьют водку. Ради бога, не обижайтесь, но у меня вначале мелькнуло подозрение, что вы искали себе собутыльника… Теперь я понимаю, что это совсем не так. Вы затеяли спор и избрали меня арбитром. Если я кому-нибудь об этом расскажу, наверняка найдутся люди, которые мне не поверят. Тогда я назову ваши фамилии, укажу, где вы работаете, и любой при желании сможет убедиться, что я говорю правду».
Они слушали меня, молча хлопая глазами.
Когда оба покинули магазин и зашагали к проходной завода, я спрятал блокнот и ручку. Мне по сей день обидно, что я не могу назвать имена этих любителей астрономии.
Я написал этот рассказ и пришёл в редакцию. Ещё до того как редактор прочитал мою рукопись, я спросил у него: «Имеют ли место случаи, когда уже принятый рассказ в редакции откладывают в связи с тем, что поступил рассказ другого писателя — близкого друга редактора?»
Редактор сказал, что я говорю абсолютную чепуху.
Но я всё-таки решил проследить за этим делом.
Если этот мой рассказ до сих пор не напечатан, значит, я прав, несмотря на то что я наивный человек.