— Вот что, насколько я понял, на Катю не произвёл должного впечатления твой изящный и благородный поступок — подношение цветов. Старик, это неудивительно. Слишком резкий перепад…
— Не понимаю.
— Сейчас поймёшь. Весь год жена ждёт от тебя знаков внимания и вдруг — бах! Цветы, туалетный набор или какой-нибудь платок с узорами. От подарка до подарка, от одного знака внимания до следующего проходят месяцы, меняются времена года, и жена просто отвыкает от радостных эмоций. За такой срок человек, тем более женщина, вообще способна разучиться выражать радость.
— Что же делать?
— А ты вот что сделай. Ты начни оказывать ей знаки внимания ну хотя бы с середины февраля.
— Это можно… Но ты понимаешь, есть опасность что так привыкнет к знакам внимания с моей стороны, что, если я Восьмого марта подарю ей «Москвич» или рояль, она это примет как должное. Даже не удивится.
— А ты попробуй. Начни с мелочей, а там видно будет.
Тут я слегка призадумался, но потом решил: поскольку такой совет исходит от крупного специалиста по линии любви и дружбы, можно, как говорится, проделать опыт.
Восьмого февраля я пригласил жену в театр.
Двадцатого сводил её на лыжную прогулку.
Двадцать второго я принёс Кате торт «Сказка» и тюльпан в целлофановом пакетике.
Катя полюбовалась тюльпаном и вдруг как бы невзначай спросила, почему я накануне так поздно пришёл с работы? Я объяснил ей, что консультировал своего товарища, молодого инженера.
Двадцать четвёртого февраля я принёс Кате флакончик духов. Она внимательно посмотрела на меня и сказала:
— По-моему, ты меня с кем-то путаешь. Мог бы запомнить, что эти духи я не люблю. Какой у неё профиль?
— У кого?
— У молодого инженера.
— Не понимаю, о чём ты говоришь.
— Не делай наивных глаз. Не играй, пожалуйста. Ты не Райкин. Ты специалист по холодной обработке металлов.
Я пожал плечами. Жена моя явно начала меня в чём-то подозревать.
Когда через два дня, придя домой, я доставал из кармана пальто букетик первых подснежников, из того же кармана выпала бумажка. Это были использованные билеты в кино. Жена подняла билеты и сухо спросила:
— Что это?
— Это? Цветочки, — сказал я и только тогда увидел в руке у жены билеты.
— Я понимаю. Это цветочки. А ягодки впереди да? Тебе не кажется, что это пошло? А?
— О чём ты говоришь?.. Катюша, не смеши меня — сказал я вполне непринуждённо. — Это старые билеты. Помнишь, мы с тобой ходили в кино?..
— Не лги! — сказала Катя и порвала билеты.
Это было в среду, а в пятницу, в день зарплаты, прямо с работы я отправился в универмаг — мне хотелось купить жене какой-нибудь сувенир.
Когда я вернулся домой — я принёс фарфоровую собачку, — жены дома не было. На столе лежала записка: «Ужинай сам. Я у мамы. Ночевать не приду».
Я тут же поехал к тёще за Катей. Кати там не оказалось.
— Гриша! — сказала тёща — женщина суровая и немногословная. — Вы пять лет женаты. Как ты себя ведёшь? Постесняйся людей!
— Раиса Ивановна! О чём вы говорите? Я не понимаю. Где Катя?
— Она ушла.
— В каком смысле — ушла?
— Ушла к знакомым. К своим знакомым.
— Вот как?..
— Ах, ты ревнуешь? Да?.. Вам, мужчинам, значит, всё позволено, да?..
Катя вернулась домой около двенадцати. Я сделал вид, что ничего не случилось.
Третьего марта я пригласил Катю в Зал Чайковского на вечер Ираклия Андроникова.
Пятого я принёс Кате расписную деревянную игрушку.
Седьмого, в канун праздника, я подарил ей томик Светлова. Основной подарок — бусы из горного хрусталя— лежал у меня в кармане.
Рано утром Восьмого марта я преподнёс ей бусы.
— Поздравляю тебя! — сказал я.
— Спасибо! — сказала Катя. — Какие красивые бусы.
— Нравятся?
— Теперь скажи. Только правду скажи. Где ты была в пятницу?
— Не помню.
— Вспомни!
— Я?.. Я консультировалась.
— А если серьёзно?.. Где ты была?
Катя молча надела бусы, посмотрела на себя в зеркало и только потом ответила:
— Я была у Галайских. Он как-то позвонил, спрашивает: «Как себя ведёт Гриша в последнее время?»
— И что же ты сказала?
— Я сказала, что ты себя ведёшь очень подозрительно. Что ни день, знак внимания. То цветы, то конфеты, Я сказала, что ты, вероятно, кем-то увлёкся и потому наивно пытаешься меня задобрить и усыпить мою бдительность.
— А он что?
— Он сказал — приходи к нам. Мы с Зойкой твои друзья, и мы хотим открыть тебе глаза…