Выбрать главу

— Ребята, кто сегодня дежурит по кухне?

Откуда-то, как шайтан из-под земли, выскочил смешной мальчишка с большой головой на тонкой шее и звонко отрапортовал:

— Я дежурный, товарищ военрук! Иса Шейхов из одиннадцатой группы!

— Проводи новичка к бомбоубежищу, где работают ребята, — приказал Рогатин. Потом повернулся ко мне и строго сказал: — У нас тут порядки военные, учти. Можете идти, — отпустил он меня и сам ушел.

Чернявый мальчишка с любопытством вертел большой головой, рассматривая меня. Казалось, он прикидывал, как со мной держаться, но так ничего и не придумал.

— Пошли, — сказал он, — а то у меня на кухне много работы. А тут еще с тобой возись.

Пока мы шли, он семенил чуть впереди меня, то и дело поворачивая назад голову, громко шептал скороговоркой:

— Э-э, приятель! Тут ухо востро держи. Нужно уметь постоять за себя, а то… — Он не договорил, остановился посреди дороги и худыми длинными пальцами потрогал себя за горло. — Тут и не такие, как ты, пищат. Я тоже раньше… — Он выпятил свою узкую грудь и заправил форменную рубашку под ремень.

Его слова меня задели. Я свысока поглядел на него. Заморыш, а хвастает. Я рядом с ним чувствовал себя богатырем. Между тем Иса продолжал шептать.

— Тут каждый день драка, каждый день, — проговорил он, как мне показалось, с удовольствием. — Вот увидишь. Не пройдет и дня, чтобы тебя не треснули. А пустишь слезу, еще хуже будет, — продолжал он пугать меня. — Тут такие есть… Захотят пить, а ты за водой беги. Запылятся у них ботинки — тебя заставят чистить. В кино лучшие места захватывают. В столовой не успеешь оглянуться — все горбушки заберут. Даже бычки для них собирать будешь.

— Какие еще бычки? — не понял я.

Иса посмотрел опять на меня:

— Ты что, бычков не знаешь? Что такое бычки? Ну, окурки. Папирос у них нет, а курить хотят. Вот и нужны им окурки.

Тут уж мне совсем обидно стало. Кто-то будет меня колотить, кому-то я должен буду чистить ботинки, для кого-то подбирать окурки. Этого еще не хватало. Ну и жизнь! Зачем только я уехал из дома? Теперь меня уже не радовал ни новый костюм с широким поясом и блестящей пряжкой, ни фуражка с ключом и молотом. Напротив, противный козырек так давил лоб, что даже голова заболела. А ботинки сильней терли ногу. Я даже шагал, прихрамывая, стараясь не ступать на пятку. И вдруг споткнулся. Потертое место на ноге жгло, будто его посыпали перцем. В глазах зарябило от боли. Иса продолжал что-то бормотать громким шепотом. А меня разобрало такое зло на него, словно он сам заставлял меня бегать за водой, чистить ему ботинки и собирать окурки, да еще колотил при этом. Боль в ноге совсем вывела меня из терпения. Я повернулся к нему и закричал:

— Да замолчи ты, сын свиньи!

От неожиданности Иса и в самом деле замолчал. Его большая голова перестала качаться и словно застыла. Потом он одной рукой ухватил меня за рубашку, а другую поднес, сжав в кулак, прямо к моему носу.

— Ах ты, новый щенок! Ты, оказывается, тявкать умеешь! Вот как тресну тебя!

Но треснуть меня он не успел. У нас в ауле я ведь не зря считался сильным. Не раз мне приходилось участвовать в драках. Иса не успел даже размахнуться, как я стукнул его. Удар пришелся прямо в лицо. Иса закрылся руками и, пригнувшись, бросился бежать. Только отбежав на порядочное расстояние, он оглянулся и погрозил мне кулаком. Хоть я и одержал победу, а противник мой с позором бежал, настроение у меня было самое паршивое. Я еще не успел здесь найти друга, а враг уже у меня был. Но и это не было главным. Больше всего меня беспокоило то, что наболтал Иса. А что, если это и в самом деле правда? И опять я пожалел, что убежал из дому. Как нарочно, вспомнился наш аул. Куда ни глянешь — горы. Наверху — снег. Внизу — зелень садов. А какая трава на лугах!

Лучше бы я взял сумку и посох и вместе с дедушкой Агаларом пас овец. Если бы я как следует попросил его, он бы взял меня с собой в горы подпаском, как когда-то брал и моего старшего брата Али. Как хорошо было бы шагать по горным тропинкам, перегоняя отары овец на сочные луга. Это здесь, в городе, так нещадно палит солнце, а в горах и в жару прохладно. А если и жарко, то можно сбегать к роднику, напиться свежей прозрачной воды, зачерпнув в пригоршню ледяную струю, умыться. Чего бы я не отдал сейчас, чтобы оказаться дома в ауле!

Я думал об ауле, продолжая идти по улице в том самом направлении, по которому меня вел Иса. И вдруг за поворотом увидел ребят. Они уходили из училища стройными рядами, четко печатая шаг, как военные. А теперь они рассыпались вдоль траншей, так что видны были только до пояса. И что же, вы думаете, они делали? Что-нибудь мастерили, работали у станков? Нет! Они лопатами копали землю. Вот так учеба! «Ни за что не стану копаться в земле», — подумал я. Остановился неподалеку от траншеи и стал смотреть, как ребята выбрасывают землю, углубляя траншею. Они работали кто ломом, кто лопатой и, казалось, не обращали на меня внимания. Мне даже обидно стало. Захотелось, чтобы кто-нибудь позвал: «Иди сюда, Мамед!» — и дал лопату или лом. Тогда я бы тоже, пожалуй, стал работать, хоть совсем не для этого ехал в город. Все-таки я бы не отказался помочь им. Но никто не нуждался в моей помощи. Это была совсем чужая группа, не было видно поблизости ни Вити Веснушкина, ни кого-нибудь другого из нашей спальни. А спросить, где работает десятая группа, я не решался. Вернуться в училище я тоже не мог. Ведь и так я уже получил замечание от Рогатина. А теперь он и вовсе, если увидит меня, скажет: «Вы, Мамедов, заболели?» А что я ему отвечу? «Нет, не заболел, просто не хочу копать землю». — «А когда вы поступали в училище, вы что нам обещали и даже плакали?» — скажет Рогатин. И правда! Ведь я обещал, что буду очень стараться. Давал слово. Значит, его надо сдержать.