– Я завтра уезжаю, – почти виновато протянула Нина.
– Жаль, в нашем городе гости редки.
Брякнул колокольчик, и хозяин «Острова» отправился за заказом.
То ли голод давал о себе знать, то ли еда была по-настоящему вкусной, но девушка пообедала с большим удовольствием, оставив щедрые чаевые. Перед уходом, она тепло распрощалась с Крисом и отправилась в гостиницу, где остаток дня провела за чтением своей дорожной книжки, за которой и уснула.
Последний сон, снившийся Нине, она запомнила особенно ясно. Девушка оказалась на сцене «Острова», сидя за фортепиано и нажимала на клавиши, но вместо нот она слышала только стук. Нина все быстрее и быстрее опускала пальцы так, что вскоре зазвучала непрерывная дробь.
Девушка вскочила. Кто-то яростно колотил в дверь. Она накинула халат и приготовилась «раздавить» нарушителя ее покоя. Но на пороге стоял Всеволод Иванович, с потрепанным видом.
– Ниночка! Беда! – взмолился директор. – Простите меня! Простите!
– Что случилось-то? – спросила девушка, отстраняясь от тянущихся рук мужчины.
– Срочно, срочно уезжаю. Не могу сегодня. Никак! Очень прошу, потерпите еще денек.
– Вы издеваетесь? – нахмурилась Нина.
Всеволод Иванович не услышал ее и продолжил:
– Завтра, обещаю, завтра все подпишем! Еще три процента Вам скину и отсрочку трехмесячную дам.
Девушка, прикидывая выгоду, неохотно протянула:
– Ладно, но, если завтра ничего не будет, я уезжаю.
Директор закивал головой и схватил руку Нины.
– Завтра, завтра! Все будет!
Мужчина поспешно ретировался, и девушка захлопнула за ним дверь. Наконец она посмотрела на часы. Яркие красные линии выводили семь пятьдесят пять. Нина закатила глаза и протяжно застонала. Она знала, что теперь не заснет и ей ничего не оставалось кроме, как одеться и спуститься к завтраку.
Для Нины пятница превратилась в вечность. Она трижды обошла весь город и, даже, заглянула в упомянутый Всеволодом Ивановичем музей, работники которого так обрадовались приходу посетителя, что всем своим немногочисленным составом провели экскурсию.
Как выяснилось, Дрягва была поселением с многовековой историей, уходившей корнями к первым векам нашей эры. До города она разрослась к концу восемнадцатого века, к упомянутому на стеле тысяча семьсот семидесятому году, и то, лишь, благодаря влиянию некого Николая Николаевича Колодцева, дворянина, имевшего здесь поместье.
Колодцев был предпринимателем и мечтал, чтобы от Москвы через Дрягву тянулся новый торговый тракт. По слухам, он сумел уговорить Ее Величество и некоторых крупных дворян спонсировать дело, но до активных действий не дожил, утонув осенью тысяча семьсот семьдесят третьего года в болоте рядом с городом. Многие посчитали его смерть предупреждением, исходящим от местных духов, которые желали продолжать жить в тишине и покое.
Вообще, тема, связанная с потусторонними силами, для дрягвинцев была одной из самых животрепещущих. Христианство в этих местах долго не приживалось, а когда все-таки одолело язычество, то как-то неуверенно, оставив множество привычных ритуалов, вроде задабривания духов подношениями. Да, и церковь в городе была одна, невзрачная и незаметная, со священником приезжающим на выходные и праздники.
Нина, никогда не любившая историю, с живым интересом слушала рассказы сотрудников музея и, покинув его, посчитала, что не зря побывала там.
К половине девятого девушка пришла в «Остров». Пару столов было занято, еще несколько посетителей сидели за стойкой, но ничто не предвещало полного аншлага.
Крис, заметив Нину, двинулся к ней на встречу, оставив заботы о других клиентах своему, откуда-то появившемуся, помощнику.
– Кажется Вы собирались уехать?
Она кисло улыбнулась:
– Обстоятельства сложились иначе. Я должна Вам что-то за вход?
– Ни в коем случае!
– Спасибо. – сказала девушка. – Я бы хотела стейк и кьянти.
– Конечно. – согласился мужчина. – Но я бы рекомендовал Вам попробовать наше пиво, мы его сами варим. Если вдруг не понравится, я не возьму за него денег, и принесу вино.
– Уговорили.