— Почему синьор Балли больше не приходит?
— Просто так получилось, — сказал Эмилио, — через несколько дней он обязательно придёт.
— Не придёт! — закричала Амалия, снова неистовствуя. — Он со мной даже не здоровается.
Рыдания мешали ей произносить более длинные фразы. Эмилио бросился к ней с объятиями, но она не могла принять это сочувствие. Амалия резко встала, освободилась от объятий Эмилио и побежала в свою комнату, чтобы успокоиться. Её рыдания превратились в выкрики. Однако вскоре и они прекратились совсем, Амалия вернулась и уже могла говорить, прерываемая лишь продолжающимися вздрагиваниями. Остановившись у двери, она сказала:
— Сама не знаю, почему так плакала. По инерции впала в такое возбуждение. Определённо, я больна. Я не сделала ничего, что могло бы позволить этому синьору так поступать со мной. Ты виноват в этом, не так ли? Что ж, с меня хватит! Что мне остаётся сказать или сделать?
Амалия прошла от двери, присела и снова принялась плакать, на сей раз не так безудержно.
Для Эмилио было очевидным, что прежде всего он должен оправдать друга, и он попытался, но не было никакой возможности доказать сейчас что-либо Амалии. Спор только возбуждал её ещё больше.
— Пусть он придёт! — прокричала она. — Если не хочет, он меня даже не увидит.
Эмилио показалось, что он придумал хорошую идею:
— Знаешь причину изменения поведения Балли? Его прямо при мне попросили жениться на тебе.
Амалия посмотрела на Эмилио, думая, может ли она поверить ему, не поняла его хорошо и, чтобы проанализировать получше его слова, сказала:
— Кто-то ему сказал, чтобы он собирался жениться на мне?
Она громко рассмеялась, но Эмилио не составил ей компанию в этом. Следовательно, Стефано боялся скомпрометировать себя тем, что должен жениться на ней? Но кто вбил подобную идею в его голову, ведь он никогда не рассматривал серьёзно глупости? А она, была ли она девчонкой, которая способна влюбиться безрассудно после двух слов и одного взгляда?
— Конечно, — замечательная сила воли Амалии позволила ей даже изобразить тон совершенного безразличия, — конечно, компания Балли мне приятна, но я и не думала, что всё так обернётся.
Амалия снова захотела рассмеяться, но в этот раз её голос прервался плачем.
— Не вижу никаких причин плакать, — сказал робко Эмилио.
Ему захотелось прекратить этот откровенный разговор, который он так легко спровоцировал. Слово не лечило Амалию, от него её горе лишь обострялось. И в этом она отличалась от него.
— У меня нет причин плакать, когда со мной так поступили? Он убегает, как будто я преследую его, — опять прокричала Амалия, но от приложенных усилий быстро обессилела.
Слова Эмилио были неожиданны для неё, потому что после такого долгого периода рыданий она ещё не обрела привычного спокойствия. Амалия захотела уменьшить впечатление, которое произвела на Эмилио эта сцена.
— Моя слабость является причиной моего возбуждения, — сказала она, положив голову на руки. — Разве ты не видел меня плачущей и по менее важным поводам?
Не говоря этого, оба вспомнили тот вечер, когда Амалия тоже горько плакала только потому, что эта Анджолина увела у неё брата. Эмилио и Амалия молча серьёзно посмотрели друг на друга. «Получается, — подумала она, — что я действительно плакала тогда без причины, потому что ещё не знала того уныния без возможности выйти из него, в котором нахожусь сейчас». Эмилио, напротив, вспомнил, как та сцена была похожа на эту. И он почувствовал, как новый груз ложится на его совесть. Эта сцена, очевидно, являлась продолжением той, предыдущей.
Но Амалия решила:
— Думаю, ты должен защищать меня, не так ли? Теперь мне кажется, что ты не можешь продолжать оставаться другом человеку, который так обижает меня без всякого повода.
— Он тебя не обижает, — запротестовал Эмилио.
— Думай, как хочешь! Но он должен вернуться в этот дом, иначе ты будешь вынужден отвернуться от него. Со своей стороны могу тебя заверить, что он не обнаружит никаких изменений в моём поведении, сделаю над собой усилие и отнесусь к нему не так, как он того заслуживает.