Положив трубку, я сидел, весьма довольный таким развитием событий, прикидывая уже, какие вопросы задам Саше Латынину, когда в голову пришла неприятная мысль, что я совсем недавно уже оскандалился с чересчур поспешными выводами. Больше оскандаливаться не хотелось. Никаких дел на сегодня не осталось, до вечера далеко, и я решил не лениться, съездить кое-что проверить.
Все те же старушки все так же сидели на лавочке у кригеровского подъезда, который теперь, впрочем, уже не приходилось называть кригеровским. Проходя мимо них, я вежливо поздоровался, авось они мне сегодня еще пригодятся. Второй лифт починили, и я без колебаний выбрал его. В благодарность он без задержек вознес меня на шестнадцатый этаж. Я подошел к двери в тамбур, нажал на кнопку с номером 128 и услышал далекий музыкальный перезвон.
На этот раз полоска света выпала далеко не сразу, шаги в коридоре протопали грузные и неторопливые, замок щелкнул без предварительных переговоров.
Увидев меня, толстяк заулыбался:
— Проходите, проходите. Ну как, нашли супостатов?
Он явно причислял меня к одному с Суховым ведомству. Я решил пока его не разубеждать.
— Ищут, — ответил я коротко и неопределенно. Мы зашли в квартиру. На толстяке поверх майки был кухонный фартук, руки мокрые.
— Я тут по хозяйству, — со смущенной улыбкой пояснил он. — Ушел в отставку, на пенсию, времени теперь много. Одну минуточку.
Он исчез в комнате и вскоре вернулся зачем-то в кителе. Так ему, наверно, казалось более удобным беседовать с представителем власти.
— Вы не курите? — спросил он и, не дожидаясь ответа, предложил: Пойдемте на лестницу, покурим, а то жинка моя не любит, когда тут смолят.
Кругляк открыл узенькую дверь рядом с лифтом, и мы по лестнице спустились на площадку между этажами. Возле люка мусоропровода стояла аккуратненькая скамеечка, над ней прибита полочка с консервной банкой, полной окурков. Щелкнул выключатель, зажегся свет.
— Это я тут все так оборудовал, — сказал Кругляк не без гордости. Тепло, уютно. Можно и газетку почитать.
Мы закурили.
— Дмитрий Михайлович, — сказал я, — у меня, собственно, к вам один вопрос. В тот день, когда убили Кригера, никто к нему не приходил с утра?
— Да я уж докладывал: приходил! Но раненько, часиков в девять, я как раз за молоком собирался и аккурат дверь ему открыл. А как возвращался обратно, часика через пол это было, и он выходит. Сосед, значит, сам за ним и закрыл. Мы потом постояли еще маленько в коридоре, покалякали о том о сем, да и разошлись. Кто ж знал, что через два часа всего такое приключится!..
— А как он выглядел? — спросил я нетерпеливо.
— Да как? Обыкновенно! Высокий такой, вроде черный. Дак ведь кабы знать, я в получше запомнил… Это Анюта у меня запоминать мастерица, а ее-то, как на грех, и не случилось.
Елин высок и темноволос. Вроде подтверждается.
— А не заметили вы, Дмитрий Михайлович, когда выходили, не стояла у подъезда какая-нибудь машина?
— Нет, — ответил он сокрушенно, — чего не заметил, того не заметил. Не помню.
Легкая тень проскользнула по стеклянной двери над нами, и Кругляк всполошился. Вскочил, загасил окурок.
— Моя пришла, — сообщил он, — а у меня картошка недочищена. Пойдемте, с ней побеседуете.
— Спасибо, — сказал я. — Мне пора.
Лифт опустил меня вниз, на этот раз, правда, с задержкой. На четвертом этаже вошла женщина, которую я сразу узнал: та самая, которой я так галантно придержал тогда дверь. Она меня тоже узнала и грустно улыбнулась. Ах, если бы не эта галантность! Выходя из подъезда, я снова пропустил ее вперед…
— Бабушки, — спросил я, подсаживаясь на лавочку, — а к Эрнсту Теодоровичу, которого убили, не ездил ли такой — высокий, чернявый?
Старушки помолчали, раздумывая.
— Это который на «Волге», — сказала наконец одна, обращаясь почему-то не ко мне, а к товаркам.
— Ездил, — сообщила мне результат совещания вторая, интеллигентного вида, в очках.
— А в тот день?.. С утра?..
Женщины переглянулись.
— Элеонора Максимовна, — строго сказала та, что в очках, соседке. Утром как будто вы сидели.
Элеонора Максимовна покачала головой:
— Часов в одиннадцать я вышла, не раньше.
— Приезжал, — неожиданно подала голос четвертая. — Под самые окна мне машину свою поставил. Но уехал скоро.
Все. Больше у меня не было сомнений, что Кригер и Елина тоже привлек к этой истории.
Уже под вечер я заехал в редакцию и узнал, что мне никто не звонил. Значит, ни на работе, ни дома он так и не появился. Мне оставалось одно ждать. Больше я пока ничего не мог.