Между закусками и горячим Марат достал из кармана какую-то цветную фотокарточку, положил ее перед собой на стол и, закурив сигарету, принялся задумчиво рассматривать. На карточке были запечатлены две бронзовые фигурки явно восточного происхождения.
— Что это? — спросил Саша, отправляя в рот последний ломтик осетрины.
— Яма и Ями.
— Кто такие?
— Индийские божества, — ответил Марат. — Вы, молодой человек, конечно, «Ригведу» не читали? Зря. Очень поэтичное произведение. Яма был «первым, кто умер», он открыл путь смерти для других, иногда его называют еще «царем мертвых» иди «собирателем людей». А Ями, его сестра-близнец, оплакивала его смерть, и, так как ночи еще не существовало, она, бедняжка, повторяла все время: «Он умер только сегодня…» Тогда другие боги сжалились над ней и создали ночь, чтобы даровать ей уабаенке. Вот так-то. Мороженое будешь?
Саша кивнул.
— И что боги тянут? — спросил небрежно.
— Вот этого я и не знаю, — вздохнул Марат. — Надо бы найти специалиста.
— Это можно, — ответил Саша, стараясь говорить спокойно, хотя все внутри у него задрожало от возбуждения: он может, кажется, быть полезным самому Марату! — Есть тут один на примете, могу помочь.
— Кто? Я не знаю? — насторожился Марат. Саша рассказал ему про Дмитрия Леонидовича Долгополова, дядю Диму. Марат с сомнением пожевал губами:
— Не слышал. Говоришь, солидный мужик? Это еще проверить надо. Бывает, с виду-то он солидный, а на самом деле первейший жулик.
Саша пожал плечами: Дмитрий Леонидович — жулик? Смех да и только! Но промолчал.
— Сделаем так, — сказал Марат. — Разузнай мне все про него подробно, но только чтоб никто не повял, что ты интерес дуешься. Сумеешь?
Саша снова пожал плечами. Дескать, чего тут не суметь? Через несколько дней он докладывал Марату вес, что узнал от отца, от Никиты и даже от самого дяди Димы, который, как известно, любил рассказывать о себе и своей коллекции всякому, кто желал слушать. Марат даже что-то помечал в блокнотике и задавал вопросы, на которые Саша охотно отвечал, не замечая, что разговор как-то сам собой все время соскальзывает с личности генерала Долгополова на образ жизни его домочадцев. Кто когда ходит на работу или учебу, кто остается дома.
— Спасибо тебе, помог, — сказал Марат серьезно, захлопывая блокнот. Саша был на вершине гордости.
— На, — сказал Марат, вынимая из кармана толстую пачку денег и отсчитывая сто рублей. — Заработал.
Саша смутился, попытался отказаться. Он хотел дружески, в качестве любезности. Но Марат сказал наставительно:
— Запомни: дружба дружбой, а денежки врозь. От честно заработанного отказываться не полагается. Лишнее только на суде дают…
И Саша взял. Как проклинал он потом свою глупость, мчась к Центральному телеграфу, где надеялся найти Марата. Оказывается, его так легко купить, так легко обмануть! Как… как последнего «лоха»!
В глубине души у него еще теплилась надежда, что Марат тоже мог просто проговориться кому-то, рассказать о квартире Долгополовых. Очень, очень слабая надежда. До позднего вечера проболтался Саша в тот день у телеграфа, бродил по центральным улицам, заглядывал в окна кафе и ресторанов, пытался даже прорваться в «Прагу», но надменный швейцар презрительно прогнал его прочь. Марата нигде не было.