Друзья устроили ему проводы: построили небольшой павильон, созвали певцов и музыкантов, заказали вина и закусок, чтобы приободрить поэта накануне долгого путешествия. Они долго веселились на прощание, Ли Бо и его чанъаньские друзья. Затем оседлали лошадей и все вместе домчались до озера Куньмин, находившегося в двадцати километрах от Чанъани. Здесь они и расстались - дальнейший путь Ли Бо предстояло совершить одному. Ли Бо последний раз посмотрел в ту сторону, где остались столица Чанъань и Великий Лучезарный Дворец императора Сюаньцзуна, красавица Ян Гуйфэй и могущественный евнух Гао Лиши. Ли Бо не жалел ни о золотой посуде, ни о ложе из слоновой кости, ни об иных знаках высочайшего внимания и расположения. Ему было жаль одного: Сюаньцзун, слывущий справедливым и просвещенным монархом, поддался наветам клеветников и позволил врагам поэта одержать победу. Значит, даже самые справедливые и мудрые не всегда отличают орхидею от полыни, а ложь принимают за правду. Что ж, этот урок пойдет на пользу Ли Бо - теперь он не станет искать счастья в императорских дворцах, где хорошо и спокойно только таким, как Чжан Цзи. Но этот удел не для истинного поэта. Ли Бо ждут ущелья, горы и водопады - там он будет собирать лечебные травы, заниматься даосскими упражнениями, беседовать с отшельниками и писать стихи на стенах древних монастырей и пагод. Он отрешится от суеты, душа его станет свободной и легкой. Он узнает новых друзей и забудет старых врагов.
ХРАБРЕЦ ГАО ШИ «НЕ ВСТРЕЧАЕТ СУДЬБЫ»
Жители города Сунчэна, расположенного к югу от реки Хуанхэ, привыкли встречать на улицах человека с воинственной внешностью и горделивой осанкой. Он вышагивал величественной поступью, гордо откидывая голову и как бы придерживая рукой ножны воображаемого меча, что служило напоминанием о его боевом прошлом. В этом человеке всякий угадывал странствующего рыцаря, защитника обиженных и угнетенных, а многие принимали его за богатого и знатного вельможу, столько было надменности во взгляде и гордой уверенности в движениях. Разносчики овощей и фруктов почтительно уступали ему дорогу, осторожно придерживая свои лотки, чтобы случайно не задеть его и не получить увесистого тумака. Человек зычным голосом подзывал слугу, замешкавшегося на перекрестке, и разглядывал товары в лавках с таким видом, словно ему ничего не стоило скупить их все разом. Торговцы с надеждой поглядывали на такого покупателя, но старожилы города и завсегдатаи торговых кварталов хорошо знали, что человек этот вряд ли купит дорогую вещь: в кошельке, привязанном к поясу, не слишком много денег, чтобы тратить их напоказ. Бывший странствующий рыцарь зарабатывает на жизнь возделыванием огорода и разведением домашней птицы. У него небольшой домик в Сунчэне, куда он возвращается всякий раз после неудачной попытки устроиться на службу. В древности о таких людях говорили, что они «не встречают судьбы», вот и бедный Гао Ши - таково имя этого человека - никак не встретит свою судьбу.
Будь у него знатные предки или дослужись его отец до высокого чина, все было бы иначе, но Гао Ши родился в семье чиновника средней руки: с детства привык видеть отца, занятого разбором тяжб и жалоб, составлением докладов в столицу и прочей текущей работой. Такая жизнь не слишком привлекала Гао Ши, поэтому юношей он покинул дом и подружился со странствующими рыцарями. Кочевая жизнь, полная опасностей и лишений, воспитала в нем храбрость, и юный Гао Ши, сжимающий в руке короткий меч, воображал себя похожим на знаменитых рыцарей древности, - например, на своего любимого героя Цзин Кэ, который попытался убить свирепого Юн Чжэна - будущего императора Цинь Шихуана. Храбрецу не удалось прорваться сквозь стражу и нанести удар - Цзин Кэ был схвачен и казнен, но память о нем сохранилась в веках, и его легендарная слава будоражила воображение таких, как Гао Ши. Прячась в лесном убежище, упражняясь в фехтовании и стрельбе из лука, воспитывая в себе смелость и бесстрашие подлинного «ся» - странствующего рыцаря, юный Гао Ши мечтал о свершениях, которые поставили бы его имя рядом с именами Цзин Кэ и других древних героев. Он тоже хотел прославиться в веках, уверенный, что именно меч и стрелы, а не кисть и тушечница донесут до потомков громкий звук его имени. В отличие от Ли Бо и Ду Фу Гао Ши не поражал окружающих ранней литературной одаренностью и в юности не подавал надежд как поэт.
Закалив в себе волю и воспитав благородный рыцарский дух, Гао Ши стал искать возможность показать на Деле, как он владеет мечом и стрелами. В прочитанных им книгах рассказывалось о мудрых и щедрых покровителях бесстрашных рыцарей, - таких покровителях, как принц Тань, принявший на службу Цзин Кэ, или принц Уцзи из царства Вэй, умевший разглядеть в простых людях подлинных героев. Вот и Гао Ши стремился найти человека, который по достоинству оценил бы его мужество, но на этом пути юного рыцаря преследовали одни неудачи. Даже император Сюаньцзун, окруживший себя талантливыми и преданными людьми и понимавший, что от этого зависит успех его царствования, не заметил талантов Гао Ши, чей первый визит в столицу окончился неудачей. Столичные вельможи тоже не удостоили вниманием юного провинциала, но Гао Ши не отчаивался. Подружившись с поэтами Ван Чанлином и Ван Чжихуанем, он стал завсегдатаем винных лавок, где выступали певцы и музыканты. Гао Ши слушал их пение, иногда и сам подхватывал мелодию, перебирая струны старинной цитры, иногда просил принести вина или садился с друзьями за шашечную доску. Пока его оружие и доспехи пылились без дела, Гао Ши стал чаще вспоминать о бумаге и тушечнице. Полюбив часы уединенных литературных занятий не меньше, чем состязания в меткости и силе, в стихах он по-прежнему оставался рыцарем, чье пылкое воображение устремлялось не столько к красоте «гор и вод» или тишине «садов и полей», сколько к воинским подвигам. Гао Ши сочинял «пограничные» стихи, изображая в них походы, битвы, вылазки и засады, стопы и крики раненых, белеющие в полях кости погибших, - одним словом, все то, из чего складывалась жизнь далеких пограничных гарнизонов.
Эти темы подчас казались грубыми кабинетным знатокам, воспитанным на утонченной придворной поэзии, но. в сердцах простых людей они находили отклик. Тайская держава нуждалась в многотысячной армии, поэтому по всей стране мужчин призывали на службу: жены со слезами провожали мужей, матери - сыновей, сестры - братьев. Долго длилась разлука, и немногие возвращались домой: китайские воины умирали в степях, под чужим небом. Поэтому читатели узнавали в стихах Гао Ши свои собственные судьбы и платили поэту горячим признанием. Положенные на музыку, стихи звучали по всей стране - в харчевнях, винных лавках и просто на улицах. Однажды, в снежный и пасмурный зимний день, Гао Ши, Ван Чанлин и Ван Чжихуань сидели в харчевне, когда в нее вошли чиновники из Грушевого Сада (дворцовая школа по подготовке актеров), а вслед за ними - четыре изысканно одетые певицы с музыкальными инструментами. Гао Ши и его друзья отодвинулись в угол, разглядывая вошедших при свете жаровни. Ван Чанлин сказал: «Сейчас узнаем, кто из нас самый знаменитый. Тот, чьих песен споют больше, будет считаться победителем». Певицы устроились на небольшом возвышении, настроили цитры и запели. Гао Ши услышал слова своих собственных стихов, положенные на музыку, затем девушки спели две песни Ван Чаплина, и только Ван Чжихуань никак не мог дождаться, когда споют его песню. «Если не споют, вы победили», - горестно вздохнул он, но в это время зазвучали стихи Ван Чжихуаня о реке Хуанхэ, исчезающей в дымке облаков, об одинокой крепости в горах, о весне, которая все не наступает, и об ивах, мечтающих о весеннем тепле...