Она позволила снять одежду через голову и бросить ее на камень, одиноко торчащий из песка. Задрожала – я заметил это, когда шагнул к ней еще ближе.
– Тимур, вода холодная, – пролепетала Романова, с опаской изучая мое лицо.
– Тебе так кажется.
– Волны большие, – продолжила упираться она.
– Я тебя подержу.
– Скорее ты меня утопишь, – съязвила, сощурившись, но не двигаясь с места.
Я улыбнулся. Да, улыбнулся и покачал головой, обнимая ее за талию и притягивая к себе. Наклонившись, я вдохнул запах моря и песка и капельку ее аромата – ромашек и чего-то сладкого. А дальше… Просто действовал по наитию.
Мои губы опустились, и ее рот тут же открылся, впуская меня. Я не хотел быть жадным, просто хотел ее отвлечь, но когда она выдохнула не смог удержаться. Прижимая к себе, я оторвал ее от песка и перехватил одной рукой бедро, улыбнувшись, когда Илона поняла намек и обвила меня ногами.
Сделав первый шаг в воду, поморщился, но тут же забыл обо всем на свете, потому что ее губы продолжали касаться моих, или мои ее – уже не разобрать. Широко шагая, я все глубже погружался в воду: по щиколотку, по колено, чуть выше колена, до середины бедра…
– Тимур! – взвизгнула Илона, отстранившись.
Рассмеявшись, я остановился. Романова дрожала в моих руках и вцепилась в меня мёртвой хваткой, прижимаясь так тесно, что мне стало больно. Она уткнулась носом мне в шею и пронзительно завизжала, когда набежавшая волна подняла воду, и та коснулась ее бедер.
– Тише ты, а то оглохну на второе ухо, – проворчал я.
– Скотина ты, Агеев. Ненавижу тебя. – стукнув меня кулаком по спине, Илонка подняла голову и гневно сверкнула глазами, – Кто же так делает?
– Я.
Она возмущенно открыла рот и засопела, видимо подбирая нелицеприятные эпитеты для моей персоны.
– Сейчас отпущу, – разжав руки, я громко захохотал, когда она, пискнув, вцепилась в мою шею и повисла на ней, продолжая держаться за меня и руками и ногами, как обезьянка.
– Нет, держи! Держи меня!
Если бы я мог, я бы согнулся пополам от смеха. Но я не мог – пришлось снова подхватить ее и держать, стоя в воде.
– Дальше пойдем? – спросил я, глядя как вдали собирается новый поток воды.
– Холодно, я замерзну.
– Да тебе просто привыкнуть надо.
– Нет, холодно. Неси обратно.
– А я говорю, привыкнешь. Не так уж холодно.
– Агеев, неси обратно, кому сказала.
– Сейчас отпущу, – снова пригрозил я, правда мои руки машинально сжали ее бедра сильнее.
– Шантажист хренов, – очередная волна прошлась по нам и Романова простонала, положив голову на мое плечо, – Ой, мамочки…
– Давай просто постоим немножко, – прошептал я, не надеясь, что она услышит за шумом ветра.
Закрыв глаза, я глубоко вдохнул соленый воздух и ощутил влагу на своем лице – брызги воды и пены.
– Так хорошо, – протянул задумчиво, ненадолго спрятав лицо в ее волосах, собранных в хвост и растрепанных порывами ветра, – Ты знаешь, когда я был маленьким мне всегда казалось, что Волга – это и есть море, – невольно улыбнулся, предаваясь детским воспоминаниям, – Когда родители впервые вывезли меня в Сочи на поезде, и отвели на настоящий пляж, как сейчас помню усыпанный мелкой-мелкой галькой, я по-настоящему влюбился. У моря особый запах – соли и воды. Ни с чем не спутаешь.
– Да…
Илона провела ладонями по моей спине и переместила их на затылок, перебирая волосы. Вздрогнула, когда волна снова поднялась и тут же расслабилась, когда вода отступила.
– Что сказал доктор? – наконец-то осмелился я задать вопрос, который витал в воздухе с того момента, как мы вышли из дома.
– Она не сможет выносить этого ребенка. Либо выносит, но роды… Она рискует.
– Здоровьем? – уточнил, напрягаясь.
– Жизнью, Тимур. Жизнью. Врач говорит, что у нее плохая свертываемость крови. На самом деле очень плохая, ей нельзя делать кесарево. И если что-то пойдет не так… – всхлипнув, Илона подняла голову и посмотрела на меня полными слез глазами, – Мне страшно. Ей прямым текстом посоветовали прервать беременность сегодня. Она не хочет. Я не знаю, что делать, как ее убедить в том, что она совершает ошибку. Но еще хуже…
Запнувшись, Илона прикрыла глаза и покачала головой.
– Что еще?
– Я ее понимаю. Понимаю, почему она хочет родить, даже рискуя оставить ребенка без матери. Но я боюсь, что Игорю он не нужен так, как он нужен ей. Я боюсь, что Игорь от него откажется, если с ней что-то случится.
Отвернувшись, я посмотрел в сторону, обдумывая ее слова.
Да, я хорошо знаю Лазарева. И я знаю точно, что он никогда не откажется от Ольги – он помешался на ней, как полоумный. Но ребенок… Это нечто другое.