Горбах. Ну, а что мне теперь делать? Может быть, у вас есть какая-нибудь идея? Прошу вас, скажите.
Потц. Ликвидировать командный пункт, уничтожить все материалы, имеющие военное значение, казнить поляка...
Горбах. Он сбежал...
Потц. Что? Что вы сказали?
Горбах. По-вашему, я сам должен был его сторожить всю ночь? Чего вы, собственно, от меня хотите?
Потц. Ваш счет растет, господин крейслейтер!
Горбах. Я докажу, что в этом деле участвовала женщина.
Д-р Церлебек (заинтересованно). Как? Женщина?
Горбах. Она перерезала веревку кухонным ножом и оставила этот нож на месте преступления.
Д-р Церлебек. Вот до чего мы дожили! Все оттого, что женщинам дали слишком много воли. Это было ошибкой. Женщины не могут быть сознательными гражданами. Я всегда утверждал: немец погибнет из-за женщины!
Слева появляется Алоис.
(Первый увидев его.) Алоис!
Горбах. Алоис!
Потц, молниеносно обернувшись, выхватывает пистолет.
Потц. Руки вверх! Быстро! Ну! А то стреляю!
Алоис (поднимая руки). Тсс... Не стреляйте!.. Вокруг шныряют французы. Мне буквально пришлось проползать мимо них.
Потц. Закрой пасть! Машник, свяжите этого парня.
Машник. К вашим услугам, господин старший советник!
Алоис. А зачем меня вязать?
Машник начинает его связывать.
Горбах. Потому что ты предал Брецгенбург...
Алоис. Так... предал! Каким же образом я предал Брецгенбург?
Потц. А кому принадлежали шкурки ангорских кроликов?
Алоис. Такие шкурки, такого качества, не хочу быть нескромным, господин старший советник, но тот, кто хоть что-то понимает в ангорских кроликах, сразу же вам скажет, что это порода Алоиса, из его крольчатника.
Потц. А кто вас уполномочил раздать населению эти шкурки?
Алоис. Смею сказать, это была моя идея, собственная. Времена сейчас неспокойные, вот я и подумал: будет лучше, если ты ликвидируешь свой склад. Устрой-ка распродажу. Таким путем я и предложил людям шкурки. Вы не поверите, какой начался спрос. По-видимому, давно не выдавали промтоварные карточки, подумал я. Наверное, снова какой-нибудь саботаж приключился или же население снова просчиталось на талончиках — такое уже случалось, когда люди отдавали сразу все талоны за носки и не думали в тот момент о своей шее.
Потц. А тебе известно, что город сдался при помощи твоих шкурок?
Алоис. Я только видел, что люди вывешивали их на окнах для просушки.
Потц. И даже подняли на знаменах!
Алоис. Действительно, это меня самого очень удивило. Ведь сегодня у нас день рождения фюрера. Увидев, я еще подумал: только бы из этого не вышло неприятностей. И еще подумал: какие же у нас люди стали недоверчивые, я продаю им первоклассные шкурки, а они сразу же повсюду развешивают их для просушки. Как будто я всучил им заплесневелую кошачью шкуру.
Горбах. Я не понимаю, Алоис, что же во всей этой истории правда? У тебя есть какие-нибудь доказательства?
Алоис. Господин крейслейтер, если я что-либо перепутал со шкурками, значит, я заслуживаю наказания. В мыслях я ничего худого не держал, но человек, пока он жив, всегда может оказаться неблагонадежным. Вы знаете, я прошел хорошую выучку, но, если у меня приключился рецидив, тогда сразу кончайте со мной. Я только навлекаю неприятности на своих сограждан.
Потц. Мне кажется, что этот негодяй насмехается над нами.
Алоис (серьезно). Господин старший школьный советник, я говорю, если это снова рецидив, тогда сразу кончайте со мной. Для меня в этом нет ничего смешного.
Потц. Он просто хочет оттянуть время, крейслейтер! Приговор!
Горбах. Приговор выносится быстро. Я предлагаю прежде всего сесть.
Потц (садится на походный стул рядом с Горбахом). Прежде всего прикажите ввести обвиняемого.
Горбах. Я только что хотел сам отдать этот приказ. Машник, введи сюда парня.
Машник. К вашим услугам, господин крейслейтер. Сейчас будет подано.
Горбах. Ну что ж! Пусть приходят эсэсовцы. Пусть увидят, что мы выполнили свой долг. Давайте... давайте... быстро... Попрошу прилично держаться, Алоис! Шаг вперед. А теперь быстро признавайся в своем преступлении, чтобы мы могли так же быстро действовать дальше. Подумай о том, что каждую минуту может появиться этот спецотряд эсэсовцев.