— У вас чего?..
Сергей повернулся к нему и долго и молча смотрел на то место, где угадывалась фигура Саулыча.
— Тебя никто не видел?
— И чего, если увидят?.. Хожу по усадьбе — туда, сюда, шкрябаю метлой. Я знаю, как делать, чтоб они ничего не поняли.
«Они» — это обитатели дворца, и прежде всего сама Мариам, которой до всего есть дело, особенно если что касалось её мужа. Мариам знала, что из всей челяди, — а работников тут было человек десять, — никто не смел входить в апартаменты хозяина. Право такое имел один Саулыч. За ним и установлена особая слежка.
— Там, на книжной полке — деньги. Возьми.
Саулыч резво поднялся, словно его вскинула пружина, и взял пачку долларов, назначенных ему хозяином. Мариам ему тоже платила, но она была жадновата и давала не в пример меньше, чем хозяин. Сергей знал, что власть над Саулычем он может удерживать только при помощи денег. И это обстоятельство многое диктовало во всей жизни Баранова. К примеру, он бы не хотел брать наличными от чиновников, оставлявших деньги в папке или портфеле на его столе. Эти минуты, а точнее секунды были для Баранова самыми мучительными. Он бы хотел сказать чиновнику: вы забыли папку, но, помня, что деньги нужны для постоянной подкормки Саулыча и для других бытовых нужд, он ничего не говорил, а краснел, ёрзал в кресле, и, в конце концов, хватал папку и с силой швырял её в сейф. И затем, не считая, пачками отдавал Саулычу, и Саулыч больше служил хозяину, чем хозяйке.
— Дай таблетки.
— Хозяйка не велит.
— А зачем ты говоришь хозяйке?
— Я ей не говорю.
— Ну, так и давай.
— Боюсь, она прознает.
— Как прознает?
— Она такая. Всё видит. Даже и то, чего нет — всё равно видит.
— Давай таблетки. Заснуть не могу, а завтра у меня три важных совещания. Сон не идёт.
Саулыч сунул под подушку пузырёк с таблетками, сказал:
— Можно только по одной. Ну, от силы — две. Больше нельзя. Уснёшь и не проснёшься. Уж так. Они такие, эти таблетки. Мне врач говорил.
— Ладно. Спасибо. Иди.
Саулыч поднялся, поглубже засунул в карман пачку долларов и так же тихо, как летучая мышь, ушёл.
Если бы смотреть на него при свете, то вас бы удивил его нескладный, качающийся вид. То ли голова его была тяжёлой и он с трудом носил её, то ли тело не имело равновесия и он, чтобы не упасть, торопился подставить ноги под грузную, валившуюся вперёд фигуру. Никто не знал, сколько ему лет, он об этом не распространялся, — знали только, что он имел трех дочерей и трех сыновей и все они жили в разных странах. Он с женой тоже поочерёдно жил у них и оттого, наверное, а может, от большой учёности знал много языков и служил Баранову переводчиком на случай, если к ним во дворец залетал какой-нибудь иностранец. Вообще же, в этом человеке было много тайн, и он, казалось, умышленно не раскрывал ни одну из них. Например, не знали, где он живёт, какая у него квартира и водит ли он дружбу с женщинами, и если водит, то что это за женщины и почему он их никому не показывает. Знали, например, что он долго жил в Японии и что жена у него полурусская-полуяпонка, — наверное, походила на Ирину Хакамаду, часто выступавшую по телевидению. О своей же национальности он говорил: я человек планетарный, то есть как бы и не совсем земной. И знали ещё одну его замечательную особенность: к нему с одинаковым уважением и какой-то мистической привязанностью относились хозяйка и хозяин, бывшие во всём антиподами и почти открыто враждовавшие друг с другом. Одним словом, человек он был непростой, сильно законспирированный, и среди обитателей дворца не было человека, который бы его не побаивался и его не сторонился.
Отпустив его, Сергей принял две таблетки и почти тут же провалился в небытие. Уснул он крепко, как обыкновенно засыпал после двух таблеток, но на этот раз, против обыкновения, уже скоро проснулся, приподнял голову, но тут же её уронил, снова погрузился в сон, но теперь уже не крепкий, а какой-то рваный, тревожный со множеством неясных сновидений. Чудились ему огненные всполохи; они, как языки пламени, тянулись к нему и всё пытались его достать, лизнуть, но тут же пропадали. Он снова проснулся. Теперь в голову лезли мысли о вкладах, о счетах в банках — где и в каком количестве они размещены, за какие операции он получал деньги, от каких фирм и физических лиц. Больше всего он получал денег за покрывательство операций с детьми: их, бездомных, было много в городе и он позволил несколько больших партий вывести в Турцию, Грецию и Италию. Кто-то говорил, что иные малолетние мальчики и девочки, в которых знатоки могли угадывать хорошую породу, ценились дорого, как футболисты, ему тоже перепадало от этих операций, и он удивлялся: какие-то замарашки, а сколько за них дают. Деньги чаще всего шли на вклады Мариам, но и ему перепадало немало, и всё благодаря Саулычу, который не оставлял своими заботами хозяина.