Великие исполины, многие из которых пережили не один ледниковый период, срубались, падая с подсечённых корней и ломая ветвями поросль младшей родни и соседей. Деловитые человечки расчленяли тех, кто помнил Землю новой и чистой, чтобы обогреть холодными ночами свои норы и пещеры. Потом стали ладить из мёртвых деревьев дома, что защищали их от ветров и морозов. С тем, чтобы пристроить что-нибудь себе на пользу, у человечества проблем не было никогда. Ум людской — большой подлец, находил оправдания любым, даже самым низким поступкам.
Толщи льда наступали и отступали. Поднимались и опускались воды мирового океана, то обнажая, то снова пряча тайные тропы между континентами. Которые, в свою очередь, тоже сходились и расходились. Но всё шло своим чередом бесконечно долго. Пока не напоролось на голую бесхвостую обезъяну, которой «надо!». Надо корону из перьев вон той птицы — они яркие. Надо шкуру вон того зверя — она тёплая. Надо мясо вон того — он медленный, но вкусный. А это, большое, что торчит снизу вверх, надо уронить. Потому что слишком большое и слишком торчит. Пугает.
Когда человечки научились головами не только жрать — им пробовали объяснить, как устроен мир изначально, и почему баланс, хрупкий и едва достижимый, так важен. Некоторые поняли. Не сразу, конечно. Потребовалось ещё один-два раза одеть Землю в ледяные латы, вымораживая паразитов. И показывая тем, кто мог думать, что у любого терпения есть предел. И снова некоторое время стало ладно и мирно. Люди берегли свои доли-наделы, заботились и охраняли их жителей, от самого старшего, до неразумных, но всё равно живых младших родичей и соседей. Если не видеть смысла в том, чтобы иметь больше, чем тебе нужно — счастье становится достижимым. Но счастливый век тянулся недолго.
Племена, жившие каждый под сенью своих родовых деревьев, которых из поколение в поколение привыкли считать Богами, держались Ряда и Покона. Пока степи и пустыни, возникшие на месте старых вырубок, не стали теснить один из родов с их надела. Но дома, выстроенные из росших в тех краях деревьев, были такими крепкими и красивыми, что отказаться от их постройки люди не могли. И сводили родовой лес, пока главное дерево не начало чахнуть. И тогда племя, что изводило своего Бога своей же жадностью, отняло чужую долю. Вырезав под корень соседей. Всех. И тех, что стояли на одной ноге, крепко держась за землю корнями. И тех, кто ходил по ней на двух. И тех, кто только начинал ползать на четырёх. И сделали из своего обезумевшего полумертвого Бога залитую кровью колыбель первородного зла.
Как уж вышло так, что одно из предвечных деревьев решило помочь своим человечкам поработить или уничтожить остальных, живших дальше — никто не знал. Но, видимо, раз есть ум — значит, есть с чего можно сойти. Или из чего выжить. И человечки, что копошились вокруг, стали первыми рабами нового порядка. А уже они, по образу и подобию, как водится, принялись подчинять себе окружавших соседей. Старая как мир, а то и ещё старше, схема: убить, опозорить или высмеять чужого Бога, чтобы забрать его силу и ресурсы. Как в компьютерных стратегиях, что так нравились мне раньше, только предельно, до отвращения, грубо и откровенно. Ничего лишнего.
Деревьев, что составляли основу, ось, центр жизни планеты, становилось всё меньше. Человечки играли в разных Богов. Разные Боги играли в человечков. И проигрывали. Потому что мелких двуногих становилось больше с каждой эпохой. И они, как чума, как лесной пожар, оставляли за собой безжизненные пустыни. Научились осушать болота. Поворачивать вспять реки, что текли своим путём миллионы лет. Добывать кровь Земли. А потом и есть её. Чёрное Дерево научило рабов питаться чем угодно, даже этим. Будто могильные черви выползли на поверхность. Сейчас почти каждый ест чипсы, жуёт жвачку и фаст-фуд, пользуется парфюмом и лечится антибиотиками. И в голову никому не приходит то, что олестра, паприн, фенол, нефтеполимерные смолы и основные яркие, так любимые детишками, красители — это нефть. Сырая нефть.
Доли и наделы присоединялись к пятну власти Чёрного Дерева, что язвой расползалось по Земле. Сперва это было очевидно: пустыня, возникшая за несколько поколений на месте зеленых лесов — не та вещь, которую можно легко спрятать. И за гнев Богов её выдать получалось не всегда. Слуги сумасшедшего Бога научились подсаживать-прививать черенки к живым деревьям других племён и стран. Злобные симбионты прилетели не из космоса.