- Послушайте! Вы меня приперли к стенке. Ладно. Согласен: пусть мне пудрят мозги все эти чертовы генералы, задурившие себя какой-то идеей головы. Так что выкладывайте: что вам конкретно надо от меня? Чего вы ожидаете?
В тот же мин НЕЧТО перестало лихорадочно воспроизводить в потоке атомные бомбы... и вновь стало самим собой.
Ее полные подчинение умонастроению Мэтлина прекратилось.
НЕЧТО трепеща представило доклад о случившемся, используя передатчик воли мгновенного распространения, приемник которых находился на расстоянии в тысячи световых лет от этого места.
"- Все, чего мы опасались в случае сближения в состоянии тотальной восприимчивости, когда наш мозг полностью освобожден от любого внушения, которые мы надеялись наложить на новую планету, произошло. Именно тогда, когда я был полностью восприимчив к любой новой мысли, мое первое тело было уничтожено двуногим жителем этой системы, существом, начиненным невероятными идеями, возникшими, судя по всему, в результате какого-то дурного обращения в прошлом. Эта неспособность освободиться от программирования, случившегося в результате травматизма, похоже, является уникальным феноменом населения этой планеты.
Понимая, что я попал в ловушку и буду в ней до конца его жизни, я предпринял несколько попыток убить это существо. Но этого мне сделать не удалось, поскольку совершенно неожиданно выяснилось, что оно оказалось чрезвычайно изворотливым. Однако, достаточно было надеть ему костюм, который здесь называют униформой, как он тут же превратился в миролюбивое создание.
Вот таким способом я смог освободиться. Естественно, я по-прежнему в состоянии уловить его личность благодаря своему чувству восприятия, но он больше не способен воспринимать мои мысли, как и я его. Кроме того, докладываю, что на меня устроило облаву целый воздушный флот. Образ благожелательного пришельца, который я рассчитывал создать, был полностью извращен событиями. Я четко дал им понять, что не намерен пускать против них в ход оружие. Посему - кто знает? - может быть, они прекратят эти враждебные действия".
На разведку была выслана группа астронавтов. Они беспрепятственно поднялись на борт второго корабля НЕЧТО и сообщили, что обнаружили там четыре тела разных размеров.
В то время как на свою воздушную околоземную орбиту был выведен космолет, Мэтлина доставили на берег озера на борт специального выделенного в его распоряжение правительственного катера. Грэхэм и генерал Дей предпочли наблюдать за разыгрывавшейся сценой в бинокли. Мэтлин же на борту судна, стоившего тридцать тысяч долларов, совсем не заботясь о возможном ущербе для своего столь дорого транспортного средства, мчался по направлению к острову.
- Думаю, что он повредил катер, - заметил Грэхэм.
- Ну и отлично.
- Как так?
- Вся моя теория насчет него строится на постулате, что он не будет относиться к государственной собственности с тем же рвением и заботой, что и к своей. Его поведение успокаивает меня и подтверждает убежденность в том, что он - именно тот человек, который нам нужен. мэтлин в это время вплотную подплыл к тому месту, где лежал второй космолет пришельцев, а именно к воронке, созданной взрывом атомной бомбы. Вода просочилась сквозь глинистую породу. Действуя согласно полученным инструкциям, Мэтлин проник в вязкую промоину. Размахивая винтовкой, он изрыгал проклятия, разыскивая вход.
VI
Грэхэм, генерал Дей и командующий операцией чин наблюдали за действиями Мэтлина на экране портативного телевизора. Образы зависшего над островом на высоте в двадцать один километр космического корабля и сцена, разыгрывавшаяся по существу в подземелье, воспроизводились на нем ясно и четко. Мэтлин, отражаясь через систему замечательных телелинз, продвигался вперед, похожий на ничтожных размеров точку.
- Зачем надо было кого-то посылать вниз? - протестуя, воскликнул Грэхэм. - Почему нельзя было просто взорвать все эти обломки? Вы же достаточно ясно указали, что для этого наверху предостаточно мощности (при этом он ткнул пальцем в небеса), чтобы их уничтожить.
Генерал Дей заявил, что в настоящий момент он разделяет изначальную точку зрения Грэхэма: инопланетянин в состоянии устранить любую опасность, способную ему угрожать.
- Но, к несчастью, - заметил в его адрес Грэхэм, - мы уже не можем сейчас отступить. Все возможные к отступлению мосты сожжены.
- Более того, - добавило военное лицо, - было бы небезопасным ещё больше провоцировать Существо, пока не состоялась стычка.
- Да, схватка между пришельцем и Мэтлином.
- Но кого же ещё мы могли бы послать с подобным заданием? Какого-то беднягу? Нет. Именно Мэтлин максимально подходит для этой миссии. Для него это не ново - столкнуться лицом к лицу с иноземцем.
- А почему бы на его месте не оказаться вам? Или мне?
Дей категорично заявил, что ситуация требует инициатив, которые не должны принимать люди, руководствующиеся прописными истинами.
- Как вы думаете, почему мне удалось стать генералом? Да потому, что в ходе своей военной карьеры во всех случаях, когда я испытывал сомнения, я прислушивался к мнению подчиненных: у них - врожденная осторожность, которая превосходит интеллект.
Грэхэм сдержался, сделав над собой явное усилие.
- Вы же слышали фундаментальные высказывания Мэтлина в отношении человечества в целом, - бросил он.
- Вы что хотите уверить меня, что и сами не придерживаетесь подобной точки зрения? - прервал его генерал Дей, удивленно взглянув на коллегу.
- Нет.
- Неужели вы не считаете, что человеческие существа, такие, как мы их видим, совершенно невыносимым?
- Лично я полагаю, что они просто ужасны, - признался Грэхэм.
- Ну, мальчик мой, тут вы несколько загнули, - снисходительно изрек генерал. - Я отмечаю, что в отношении рода людского морские пехотинцы проявляют понимание, превосходящее ваше, всех тех, кому основательно промыли мозги. - Он на минуту задумался, потом добавил: - Мэтлину пришлось очень даже не сладко во время боевых действий в минувшей мировой войне.
- Ну и что из того? Какая тут связь? - неуверенно произнес Грэхэм.
- И вы ещё спрашиваете? Да самая существенная! Видите ли, мистер Грэхэм, надо, чтобы вы уяснили одну истину: настоящий морской пехотинец сам себе король. Мэтлин же - просто воплощение морского пехотинца. Многие годы к нему относились как простому смертному, и к этому он так никогда и не смог привыкнуть. Именно поэтому он столь долго пребывал в постоянном раздражении. Он все время внутренне ожидал и надеялся, что его истинную ценность признают. Сегодня я предоставил ему этот шанс. Морской пехотинец, который действует как король, мистер Грэхэм, способен вести целую войну, командовать городом, вести переговоры с иностранной державой в качестве представителя своего правительства. Даже те из них, кому впоследствии удается выбиться в генералы, рассматриваться по отношению к подобному феномену как вторичное явление. Кстати, все морские пехотинцы это прекрасно понимают. Никогда ни одному из морских пехотинцев и в голову не взбредет с кем-либо консультироваться - ни со мной, ни с вами, ни даже с правительством Соединенных Штатов. Он сам оценит ситуацию, примет решение, а мне остается лишь прикрыть его.
Он повернулся к командующему операцией и властно произнес:
- Отлично! Начинайте стрельбу!
- Стреляйте же! - воскликнул и Грэхэм.
Дей принялся нудно и терпеливо пояснять, как бы адресуясь к ребенку, что в столь критических условиях необходимо вновь заняться "начинкой" этого морского пехотинца и навязать ему простую истину: во все времена генералы годились лишь на то, чтобы портить дело.
- Просто напоминание об этом, на ходу, мистер Грэхэм, - закончил он свой комментарий.
Между тем Мэтлин по-прежнему, попав в густую, как патока, среду еле скользил к цели. Когда слева от него шлепнулся первый снаряд, Мэтлина обдало облаком тонко распылившейся жижи. Второй снаряд пришелся чуть правее. Хотя ни один из осколков не затронул его, Мэтлин чувствовал, как в нем вскипала холодная ярость.
К тому времени, когда атака прекратилась, его гнев улегся, но он находился в том особом умонастроении, которое знакомо только морским пехотинцам.
Человек, "нашпигованный" таким образом, проник во внеземной корабль, в полной уверенности, что жизнь - это штука беспощадная, что он не мог доверять никому, что никогда и не подумает позаботиться о нем, или о том, что с ним могло случиться. Именно такую жизненную правду он всегда отстаивал, испытывая горечь вперемешку с яростью.