– Что это с ним? – Тревожно спросила Яичница, на всякий случай немного отодвинувшись от Дарофеева.
– Сознание потерял. – Автоматически ответил Изотов и, поняв, кому именно он отвечает, посоветовал, – Замолкни и старайся не шевелиться...
Едва сознание Игоря Сергеевича отделилось от тела, туман в мыслях пропал. Целитель моментально успокоился, и пришло понимание того, что в том, что он сделал с этими несчастными, правильного было больше, чем неправильного.
Знание о том, что жизненный путь этих зомби уже подошёл к концу и он, Пономарь, лишь позволил этому пути закончиться, пришло само собой. Дарофеев не стал анализировать его истинность, единственное, чего ему хотелось в данный момент, так это разобраться с тем, кто послал этих людей на верную гибель.
Не успела эта мысль окончательно оформиться, как Игорь Сергеевич понял, что обстановка вокруг него резко изменилась. Теперь он находился в уже ставшей знакомой камере Рыбака. Увидев её, целитель едва удержался от смеха. Наркоделец настолько привык к своим вещам, что всякий раз, после предыдущих разрушительных посещений Пономаря, заказывал себе совершено такую же обстановку, которая была в камере до погрома.
Сам старый мафиози сидел на диване и смотрел телевизор. Игорь Сергеевич примостился в кресле напротив старика и, желая привлечь к себе внимание, повернул телевизор экраном от наркобарона. Тот, увидев такое чудо, моментально запустил руку под диванную подушку и извлёк из-под неё небольшой пистолет.
– Убирайся! – Злобно прошипел Рыбак, смотря куда-то мимо Дарофеева. – Он заряжен серебряными пулями!
Целитель вдруг понял, что наркоделец его не видит, и перестал быть прозрачным. Ствол пистолета тут же переместился и теперь смотрел Пономарю точно в лоб. Игорь Сергеевич отметил про себя, что рука у мафиози не дрожит и, сладко потянувшись, проговорил:
– Если тебе удастся меня разозлить, считай, что всего этого, – Игорь Сергеевич кивком обвёл камеру, – у тебя нет.
Пистолет в руке наркодельца опустился на сантиметр:
– Чего тебе надо?
Рыбак сразу понял, что если Пономарь не начал с уничтожения мебели, значит, он пришёл поговорить.
– Полтора часа назад я убил двоих. Их звали Стрелок и Трупак. Помнишь таких? А четверть часа назад я убил еще троих... – Грустно сказал Игорь Сергеевич.
Молча наркоделец ждал продолжения.
– Варана, Секретаря и Хвоста. Впрочем, последний был совершенно безобиден. Ясновидящий, правда?
Слабый кивок показал, что старик согласен с целителем, но во время этого движения головы, глаза Рыбака не переставали буравить тело Дарофеева.
– Он так, под руку подвернулся... Да, ты спроси у Кикоза, как они умерли... Если он смелый – расскажет. А ещё лучше, пусть сфотографирует и принесёт. У тебя как с желудком? При виде крови не тошнит?
И снова ответом наркодельца было движение головы, на сей раз отрицательное.
– А меня тошнит... Противно с непривычки... Но ведь это всё можно и изменить... Ты знаешь. Человек – очень приспосабливающееся существо. Дай срок, приспособлюсь и я. И не будет у меня спазмов в желудке, когда я буду отрубать руки, ноги, головы...
Игорь Сергеевич тяжело вздохнул.
– Да, кстати, опусти ты свою пушку. Рука ведь уже устала на весу держать... Да и к чему она? Знаешь ведь, меня и в плотном теле таким оружием не взять. А сейчас я – призрак, и всё...
Поколебавшись, наркоделец всё-таки послушался. Он опустил пистолет на колени, но оставил Дарофеева, сквозь которого слабо просвечивала обивка кресла, на прицеле.
– Что тебе от меня нужно? – Повторил Рыбак.
– Да, в общем-то, ничего особенного... – Пожал плечами целитель. – Так, совет один...
– Прекратить посылать к тебе моих человечков? – Не по доброму ухмыльнулся старик.
– Правильно.
– А ты понимаешь, почему я это делаю?
– Так ведь здесь ты, считай что на свободе... Вон, телек, телефон, компьютер... Девочки к тебе, наверняка, приходят... Что ещё для счастья надо?
– Издеваешься или действительно не въезжаешь? – Насупился наркобарон.
– Считай, что второе...
– Ты об этике что-нибудь слышал? – Язвительно спросил старик. – Впрочем, я и забыл, ты же у нас народный целитель. Они без этого зверя никуда... Так запомни, у воров в законе тоже есть своя этика. И по ней, если я прекращу попытки наказать того, по чьей вине я попал на кичу, меня запросто могут разжаловать...
– Тебя-то? – Недоверчиво присвистнул Пономарь. – Как там у Станиславского? “Не верю!”
– Знаешь до чего мне твоё неверие?..
– Догадываюсь...
– Хорошо. Давай по-другому. Я считаю убить тебя делом своей чести. Так понятно?
– Ишь ты! – Игорь Сергеевич озабоченно покачал головой. – Оказывается, Рыбак и такое слово знает... Так что же ты, Рыбак, человек чести, посылаешь ко мне кого-то, а сам по тюрьмам прячешься? Кстати, как думаешь, почему я твоих людей убил? Правильно, они мне другого выбора не оставили. Или я – или они. Ну, так как? Ждать мне ещё кого-нибудь? Или нет, не жалко тебе этих людей? Или мафия безжалостна? Я, впрочем, тоже... Но несколько не так, как ты...
– Пойми, Пономарь... Маховик уже раскручен, и даже мне не по силам его остановить. Да, я несколько припозднился с местью. Надо было мочить тебя сразу. Но что теперь? Если я начал – я же и должен закончить...