— Смотрите, смотрите! Чистый Амстердам! Там тоже все построено из красного кирпича, — вдруг воскликнул незнакомец, показывая на виллы из красного кирпича, построенные еще по проектам Нэша.
— Ошибаетесь, — кокетливо стрельнула Сьюзи глазами в мужчину, — канал всегда сравнивают с Венецией.
Кимберли никогда не была не только в Амстердаме, но и на континенте вообще, однако она поверила незнакомцу на слово. Наверное, в Амстердаме действительно все постройки из красного кирпича. Хорошо бы туда съездить, с неизвестно откуда взявшейся тоской подумала Кимберли.
— А вы что думаете? — спросил незнакомец.
Кимберли сначала даже не поняла, что он обращается именно к ней. Щеки ее мгновенно вспыхнули свекольным румянцем. Она взглянула на мужчину. Он смотрел на нее заговорщицким взглядом, но в глубине его глаз по-прежнему читалось сочувствие. Кимберли обиделась. Она отошла от мужчины, боясь показаться неуклюжей и глупой.
Пароходик пришвартовался у зоопарка. Они сошли на берег. Возможность предаться детской забаве привела всех в восторг. Гуляя между клетками с обезьянами, сотрудники риелторского агентства, большие дяди и тети, искренне смеялись над обезьяньими проказами.
Далее начинались вольеры с хищниками. Красивый вальяжный тигр с удовольствием показывал себя публике. Видимо, ему нравилось позировать. Изредка он обмахивал себя хвостом и принимался важно расхаживать туда-сюда. Напротив скучала львица. В компании с тигром она явно проигрывала. Как представительница женского рода львиного племени, она была лишена самой привлекательной части внешности львов — гривы. Она грустно смотрела на замерших перед тигром людей.
Львице тоже хочется привлечь к себе внимание, подумала Кимберли. Положение зверя очень походило на то, в котором оказалась она, став невольным свидетелем любовных забав Дэниела и Сьюзи. Глядя на замершую львицу, Кимберли ощутила родство их душ. Они обе одинокие.
— Хочешь мороженого? — спросила у львицы Кимберли и протянула ей на ладошке эскимо.
Поступок, который она совершила, не поддавался разумному объяснению. Кормить животных строго запрещалось, и никто не нарушал это правило. Даже дети не пытались кормить животных. Кроме того, несмотря на очевидное желание львицы оказаться в центре внимания, ей, как хищнице, не составляло труда прихватить вместе с мороженым и руку Кимберли.
Но львица, видимо, тоже почувствовала в Кимберли родственную душу. Она осторожно взяла мороженое в зубы и, слегка повиливая задом, направилась с ним в сторону вольера с тигром.
Кимберли готова была присягнуть на Библии, что львица испытала свой звездный час и вся ее довольная морда выражает торжество. Ненавистный тигр был посрамлен.
— А вы смелая! — с восхищением в голосе прошептал кто-то над ухом Кимберли.
Кимберли не стала оглядываться. Она и так знала, кто это сказал. Это был тот самый мужчина, который сравнивал панораму, открывавшуюся с канала Риджентс, с Амстердамом. Но его восхищение Кимберли не тронуло. Ей нужен был Дэниел, и только он один. Она немного ускорила шаг и перешла к следующим вольерам. Мужчина ее не преследовал. Видимо, Кимберли ему тоже не слишком понравилась.
Вечером дома Кимберли пыталась успокоить страдающее сердце. Марджори без конца звонила и призывала подругу откликнуться, но Кимберли не хотелось рассказывать ей о сегодняшней поездке.
Марджори права, Кимберли должна стряхнуть с себя любовь к Дэниелу. Вспоминание о том, как он прыгал вокруг Сьюзи, как будто та была хрустальной вазой, станет для Кимберли лучшим отрезвляющим средством. Она умная волевая женщина, стремящаяся сделать карьеру. Страдания любви не для нее. Она вырвется из омута любви к Дэниелу. Если страсть не приносит счастья, она постарается избежать неприятных минут в жизни.
Размышляя подобным образом, Кимберли неожиданно почувствовала, что призрак Дэниела перестает ее волновать. Ей становится безразлично, любит ли он Сьюзи или нет.
— Квартира Кимберли Милдоуз. К сожалению, ее сейчас нет дома. Перезвоните попозже или оставьте сообщение, — опять подал голос автоответчик.
— Ким, если ты не отзовешься, через десять минут я буду у тебя дома, — рявкнула Марджори.
— Это я, Мардж, — сдалась Кимберли, беря трубку. — Я только вернулась. Если хочешь, приезжай, — добавила она безучастным тоном.