— Прошу вас, сэр… Мне не хватает воздуха!
— Парни, переверните его, — смилостивился я, вовсе не желая, чтобы полицейский, пусть и не на службе, отдал концы в наших апартаментах.
— Спасибо, сэр, — отдуваясь, молвил толстяк.
— Я пошел тебе навстречу. Надеюсь на взаимность. Вот ты мне и расскажи, что вас сподвигло навестить нас в столь поздний час. Ты — Чарльз О’Нил, если верить твоим документам?
— Так точно, сэр. Я помощник шерифа округа Куинс от республиканской партии. Как и мой напарник Фриц.
— Меня не интересует ваша политическая ориентация. Повторяю вопрос: на хрена приперлись? Ограбить нас решили? Прослышали, что мы куш сорвали на Уолл-стрит и решили, что Господь велел делиться?
— Нет, сэр, нет! Нам поручили вас доставить…
— Смотрю, ты ловчишь, приятель. Изя, засунь лопатку для угля в камин. Пусть раскалится. Сейчас поджарим кабанчика.
— Вы этого не сделаете, сэр! Не нарушайте закон! — отмер молчавший до сей поры Фриц.
— Ося, заткни ему рот! Можешь использовать грязные носки.
— У меня все чистые! — возмутился Ося, превратившийся в Америке в чистюлю и менявший носки каждый день. Как-никак ходил со мной на Биржу и привык соответствовать.
— Не тупи! Можешь у немца с ноги стянуть, можешь его платком воспользоваться.
— Так бы сразу и сказал, — буркнул обиженно Ося, вытащил из кармана белоснежный платок и выключил Фрица из компании беседующих.
— Ну что, Чарльз, будем колоться? Или хочешь на брюхе ожег заиметь, — для убедительности я дернул кверху его рубашку, выставив на показ белое тугое полушарие, зримое доказательство вредности свиных колбасок и прочих жирных вкусностей для человеческого организма.
— Не надо, сэр, остановитесь, — заголосил толстяк. — Скажу все как на духу. Мне нечего таить. Нас за вами отправил мистер Холик.
— Вот как. Неожиданно, — я в третий раз за день услышал это имя и заинтересовался. — Что ему от нас нужно?
— Не могу знать, сэр. Но он был очень на вас сердит. Приказал с вами не церемониться. «Притащите его ко мне за шкирку и сделайте посговорчивее», — вот его слова, с которыми он нас к вам отправил.
— «Сделайте посговорчивее», — задумчиво повторил я. — На вашем полицейском языке, полагаю, это означает крепко намять бока?
— Да, сэр. Фриц для этого захватил с собой «билли».
— С вами еще кто-то? — напрягся я не на шутку.
— Нет, сэр. «Билли-клаб» — это короткая деревянная дубинка. Есть еще дневная и ночная, но они неудобные при штурме квартиры.
— Вот эта, что ли? — я кивнул на валявшийся рядом с маузером короткий «демократизатор».
О’Нил энергично закивал.
— Фриц, ты такой жестокий, что готов бить незнакомого тебе человека? Ай-яй-яй!
Немец, не имея возможности ответить словами, выдал целую пантомиму, смешно вывернув голову. Изобразил лицом, что потомок тевтонов — самый мирный человек на свете, главная цель которого — снимать кошечек с деревьев и переводить старушек через проезжую часть. Так я и поверил. Вы мне еще за негров, полицейские гады, ответите! Ой, сори-сори. За афроамериканцев.
— Черт с ним, с Фрицем. Объясни, кто такой Холик?
— Очень важная персона, сэр. Правая рука самого мистера Джи Пи.
— Ты про Моргана?
— Так точно, сэр.
— Интересненько. Что могло понадобиться от меня самому влиятельному человеку в Нью-Йорке? Даже его главному помощнику. Где я — и где они, эти напыщенные дедушки в цилиндрах?
— Не могу знать, сэр. Но предполагаю, дело связано с паникой на Бирже.
Я задумался. Происходящее мне категорически не нравилось. Вмешательство в мою жизнь больших шишек с Уолл-стрит ничем хорошим закончиться не могло. Эти люди не приемлют отказов. В следующий раз за мной придет толпа громил, спеленает как мумию и притащит на стол к этому Холику со словами «Кушать подано!». Возможно, с крайне неприятными для моего организма последствиями.
— Что, вот прямо посреди ночи попремся в гости?
— Никак нет, сэр. Утром мы должны были привезти вас на Статен-Айленд.
— На своих двоих или как?
— Как получилось бы, сэр, — не стал юлить Чарльз, вызвав у Фрица предупредительное мычание.
— Хороший мальчик, — одобрил откровенность толстяка. Сразу видно: человек встал на путь добровольного сотрудничества со следствием. — И что, даже мысли не было пошарить у нас в карманах? В жизни не поверю, что вам не пришла в голову идея нас обчистить.
Фриц снова замычал, и мне пришлось нагнуться, чтобы влепить ему подзатыльник.