Всем — досвидоз!
Если нашелся бы где-то в Нью-Йорке настоящий эспрессо с пенкой, кто знает, не пожалел бы я об отъезде? Обломс-с, правильные кофемашины так и не добрались до Америки. Или их еще не изобрели. Так что покинул город злобного оскала капитализма без особых сожалений.
Горечь от предательства Джесси не смог устранить даже возвращенный мне депозит в двойном размере. Джи Эл посчитал справедливым выплатить мне нечто вроде подачки за использование моего залога. С паршивой овцы — хоть шерсти клок. Сто процентов уверен, наступит в его жизни черная полоса, когда он, как все азартные игроки, упадет на самое дно. И тогда он вспомнит о своем приятеле Базиле Найнсе, который живет припеваючи на Западном побережье (я не сомневался, что именно так и будет). Вспомнит и поймет, что обращаться ко мне за помощью — зряшная затея. И не обратится. И все равно выплывет. Говно не тонет.
Последним поцелуем Нью-Йорка — на этот раз приятным — неожиданно оказалась осенняя девушка из Сохо, присоединившаяся к нам в сидячем вагон-салоне, когда мы сели на экспресс до Детройта на Гранд Сентрал Депо. Девица в очках, в серо-лиловом скромном платье и с пальцами, желтыми от папирос, которые она уничтожала одну за другой. Не успел тронуться поезд, она разрезала страницы «железнодорожной» книги и углубилась в чтение, стряхивая пепел на пол. «Не иначе, как любовный роман», — иной версии при взгляде на эту Мери Поппинс у меня не возникло.
Чтобы привлечь ее внимание, Айзик трагикомическим шёпотом делился с нами впечатлениями от просмотренной фильме — датском блокбастере «Белая рабыня», побившему рекорд продажи билетов в кинотеатрах. История о трафике проституток в Европе необычайно увлекла американскую публику. Обсуждение вылилось в газеты и грозило завершиться принятием очередного дурацкого закона, призванного усложнить жизнь всем без исключения.[1] Я не удержался и тоже сходил посмотреть. Ну что сказать? Синематограф — поле непаханое.
Молодая ньюйоркчанка на пикантные темы не повелась. Зато, когда подали чай, сменила грустно-строгий вид на милую улыбку, всем разлила, да так ловко, будто в гостиной своей крестной, а не в трясущемся вагоне. А на прощание изящно помахала нам ручкой, ласково пожелала успешного бизнес-вояжа, и я сразу простил ей многочасовое окуривание моей персоны.
— Прощайте, юная леди! — приподняв котелок и кутаясь в модное зимнее пальто с мехом морской выдры, ответил я, хотя язык так и чесался сказать: «Прощай, Нью-Йорк!»
Очередная страница нашей жизни была перевернута. Нас ждала встреча с Генри Фордом и город ангелов на Тихом океане.
… Где бы нам остановиться в Детройте? После «Бельклер» я к отелям испытывал некую предвзятость, как к месту, в котором обитают одни снобы. Спросил на вокзале у железнодорожника, какие есть варианты.
— Город заполнен приезжими. Настоящий бум. Попробуйте поискать комнаты в помещениях, принадлежавших «Передовому филантропическому обществу американских бобров».
Что⁈ Я не ослышался⁈ Только передовых бобров мне не хватало. Была не была, поедем в отель.
Выбрав не без колебаний гостиницу себе по вкусу — только что открывшийся 15-этажный Hotel Pontchartrain — и оставив братьев Блюм в номере чистить перышки после поездки, отправился в гости к мистеру Форду.
Непростой визит меня ожидал.
В Нью-Йорке на встрече в офисе Моргана Иржи Холик не скрывал своего недоумения, передавая мне рекомендательные письма:
— Бурильное оборудование — это я понимаю. Но зачем вам понадобился сутяга Генри Форд?[2] Наисклочнейший характер. А его автомобили? Это же копеечный бизнес. Да, отчеты о выплатах дивидендов впечатляют — за первые два года почти 300%! И что? Насколько я осведомлен, уставной капитал «Форд мотор компани» составляет всего 28 тысяч долларов. С такими-то деньгами, — он кивнул на переданный мне чек, — вы можете десять подобных фирмешек открыть. Вы думаете, к нему, к Генри, очередь из инвесторов стоит? Он нашел себе подобающую компанию олухов — плотника, галантерейщика, парочку лойеров и производителя пневматических винтовок. Единственный толковый парень, торговец углем Малькомсон рассорился с Фордом и вышел из бизнеса. Сейчас он делает свои автомобили и преуспевает.
Я понятия не имел, что за птица этот Малькомсон. Кто знает о Малькомсоне? Никому в будущем не интересен Малькомсон. А про Форда знают все, и всем он нужен. Так что к черту Малькомсона, и да здравствует Генри Форд!