Ангел крутанулся навстречу ему, освободив Абаддона от своих потрескивающих шипов. Первый капитан упал лицом вниз, едва не изжаренный до смерти божественным огнем.
Ангел обрушился на Хоруса, за его спиной раскрылись крылья из яркого пламени. Молниевые мечи превратились в длинные когти. Тело пылало жаром горна.
Хорус шагнул ему навстречу.
Он взмахнул Сокрушителем миров снизу вверх, словно метатель молота из древних времен. Оружие, выкованное рукой самого Императора, Сокрушитель миров был даром от бога. Его смертоносное навершие погрузилось в пылающее тело ангела.
Это существо могло прикончить лишь одно — та сила, которая породила его.
Ангел взорвался. Умирая, он испускал шлейфы огня, похожие на горящий прометий. Он кричал, так как сила, связывавшая его с этим местом, оказалась разрушена. Когда булава магистра войны завершила свой взмах, ангела уже не было.
Его вопль задержался дольше, эхом расходясь по горе, по всему Молеху и по неисчислимым уголкам пространства и времени. Тлеющие угли его горячей, словно солнце, сердцевины оседали на пол пещеры, будто прикованные к могиле светлячки.
И с его смертью Хорус вспомнил Молех.
Он вспомнил всё.
Глава 16
ФЛАГМАН. ЭКЗОГЕНЕЗ. ПРОНИКНОВЕНИЕ
Даже после всего случившегося — после предательства, бойни и после всего, что произошло впоследствии — у Локена по-прежнему перехватывало дыхание при виде «Духа мщения». Он был чудовищен и прекрасен — золоченая машина, предназначенная исключительно для разрушения.
— Нам следовало бы знать, что этим все кончится, — прошептал он, когда на планшете замерцало изображение его бывшего флагмана.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Рассуа.
— Мы покинули Терру, чтобы устроить войну, — произнес Локен. — Вот и все. Сигизмунд был прав. Война никогда не кончится, но чего нам еще было ожидать, если мы странствовали среди звезд на кораблях, подобных этому?
— Это был крестовый поход, — сказала Рассуа. — И глупо надеяться завоевать галактику добрым словом и благими намерениями.
— Перед тем как мы достигли Ксенобии, у Эзекиля был такой же спор с Луперкалем. Он хотел немедленно начать войну с интерексами. Магистр войны сказал ему, что Великий крестовый поход претерпел метаморфозу. Что, раз человеческий род больше не на грани вымирания, суть Крестового похода должна была измениться. Мы должны были измениться.
— Меняться непросто, — произнесла Рассуа. — Особенно людям вроде нас.
Локен кивнул.
— Нас создавали для сражения, для убийства. Сложно изменить то, что было заложено изначально. Тем более что мы были способны еще на многое.
Он вздохнул.
— В любом случае, возможности достичь чего-то большего у нас нет. Отныне и впредь нам остается только война.
— Для нас это предопределено, — сказала Рассуа.
Они совершили переход в систему Молеха на самой внутренней границе точки Мандевилля. Рискованный маневр, но при наличии столь хорошего корабля, как «Тарнхельм», и с таким искусным пилотом оно того стоило.
Приближение к Молеху осуществлялось почти в полной тишине, системы «Тарнхельма» работали на нижнем пределе. Краткий импульс мощного ускорения в момент активности пятен на солнце направил корабль-невидимку к Молеху. Остальное должна была сделать инерция.
Три следующих дня следопыты провели в уединенных размышлениях, готовя свое боевое снаряжение и проводя собственные процедуры подготовки. У Рубио они включали в себя медитацию, у Варрена с Северианом — многократную разборку и сборку оружия. Войтек с Крузом ежечасно играли в регицид, а Каллион Завен оттачивал мономолекулярное лезвие своего клинка из рубящего когтя. Алтай Ногай проводил время, обучая Раму Караяна разновидности боевого искусства, которая выглядела странно умиротворенной. Лишь Брор Тюрфингр не знал покоя, он расхаживал по палубе, словно разгоряченный олень в сезон гона.
Локен проводил время в одиночестве, пытаясь не обращать внимания на скрытые тенью очертания фигуры в капюшоне в углу своей спальной ниши. Он знал, что там ничего нет, только обретшее форму воспоминание, но от этого оно не исчезало.
Оно говорило с ним, пусть даже ему было известно, что все слова звучат у него в сознании.
«Убей меня. Когда увидишь меня, убей».
— Ему досталось, — произнес Круз, когда над столом повис покачивающийся образ «Духа мщения». Он указал на почерневшие участки корпуса, воронки от попаданий вдоль хребтовых крепостей и согнувшиеся опоры, расплавленные концентрированным огнем лазеров. — Кто-то заставил его заплатить за победу.