В зал, куда жрецы призывали демонов, мальчишек вводили по одному. Первому предстояло отправиться внутрь любителю малых доз. Держался он уверенно и даже дерзко. Силы его за прошедший месяц только возросли, в то время как Ясуд и еще один мальчишка едва могли устоять на ногах. Пробыл внутри он недолго. Буквально через десятую часть колокола жрецы объявили, что он не прошел испытания. Теперь была очередь Ясуда. В зале демонов темень стояла страшнейшая, Ясуд не видел даже собственных рук. Потом он узнал, что сделано это было для того, чтобы не травмировать сознания ученика обликом обитавших внутри демонов. Испытывалось на данном этапе тело, а не дух. Сколько времени терзали его обитатели других измерений, Ясуд не помнил. Ему тогда казалось, что боль от их укусов будет длиться вечно, что он не достаточно хорошо подготовился, что ему не выбраться живым из этой комнаты. Но когда он уже почти потерял сознание, чьи-то сильные руки схватили его за плечи и вытащили из демонической залы. Ничего не соображающего Ясуда швырнули на соломенный тюфяк, дали воды и сказали, что он прошел испытание. Больше он ничего не помнил. Хотя нет! Был еще образ последнего из учеников, он тоже вышел из комнаты живым. Вышел сам. Но изо рта его стекала тонкая струйка слюны, а глаза были глазами безумца. Что с ним было дальше, Ясуд не ведал.
Теперь он уже сам управлял своими перемещениями в пустоту и обратно.
Он чувствовал, что не должен до конца погружаться в свои воспоминания. Надо лепить свою личность здесь, в этом ничто, где есть только холод.
Кирпичики воспоминаний формировали сознание.
Боль, страх, радость, удивление яркими ниточками вплетались в ткань его обесцвеченной, замерзшей души.
Скрепить все должен был огонь. В нем спасение. Или только его призрак?
Он уже не был так уверен, как раньше. Открывшиеся знания наводили на мысль, что дальше будет хуже. Неизвестно, как повернулось веретено его судьбы. Неизвестно, как к этому отнесся огонь.
Но надо верить в лучшее и двигаться вперед.
Следующие три года жизни Ясуда пролетели быстро. Испытания закончились. Началось обучение в том виде, каким его представляют себе большинство обывателей. Книги заполнили собой всё бытие Ясуда и даже переполнили его. Как в его сознание вместилось столько знаний, он не представлял. Одних языков он за это время выучил восемь штук.
Ежедневно Ясуд обучался владению мечом. Особых талантов в искусстве фехтования в нем учителя не обнаружили, но прилежание и упорство в молодом человеке отмечали. С луком и метательными ножами у Ясуда получалось обращаться немного лучше. Однажды ему даже удалось войти в десятку лучших стрелков храма. Единственное, в соревновании принимало участие всего пятнадцать человек.
К слову сказать, из одного храма в другой Ясуд перебирался примерно раз в полгода. Будущий странствующий проповедник должен уметь приспосабливаться к новой обстановке. И вообще уже сейчас следовало отказаться от привычки жить в одном месте.
Семнадцатилетие Ясуд отметил в одном из полуденных храмов. Там он пробыл дольше всего, целых два года. Во многом это было обусловлено очередным уроком жизни, что дали ему жрецу. В этом месте Ясуд обрел свою первую и последнюю любовь. Образ той кареглазой девушки, погибшей по воле храма, навсегда отпечатался в душе молодого человека. Никому не было суждено занять её место.
Когда боль в сердце Ясуда немного приутихла, его начали обучать мастерству магии. Способности у юноши имелись немалые, а потому вместо обычных двух лет он постигал искусство целых четыре года. Для истинного мага срок смешной, но от Ясуда и не требовалось знать все заклятья. Его обучали только тому, что может помочь в борьбе с демонами. Также по личной просьбе юноши в его курс включили и те заклинания, что использовались агентами тайных служб: «личина», «слово правды», «отвод глаз», «поиск следа» и другие.
Еще год Ясуд потратил на то, чтобы отшлифовать умение смешивать воедино владение оружием и магическую поддержку. Достойного учителя в этом деле для паренька не сыскалось, и ему пришлось лично проникать во все тонкости. Были, конечно, и издержки. Так два месяца Ясуд провел в лечебной зале храма из-за неудачного эксперимента с атакующим заклятьем огненной сферы.
Иногда Ясуд подогу наблюдал за молодыми учениками, прикидывая кому из них достанет сил пройти весь путь и стать странствующим проповедником. Жрецы рассказывали юноше, что лишь один мальчик из ста пятидесяти выдерживает испытания. Не скрывали они от него и всех тонкостей процесса обучения, поясняли, как именно выковываются души слуг Эрлика. Ненависти к ним Ясуд не испытывал, считал их недостойными этого чувства.
В день, когда ему исполнилось двадцать три, Ясуд окончательно завершил своё обучение. Он принес клятву Эрлику в храме, расположенном в его родном городе, там, где начинался его путь.
Новые нити души имели цвет красный, цвет крови и ненависти.
Таков был Ясуд, покинувший храм. Нынешний, тот, что витал в пустоте, смотрел на него с жалостью.
Сей юноша думал, что победил, что оказался сильнее храма.
Какая глупость!
Победили те, кто погиб. Он же стал жертвой, стал слугой. И перестал быть человеком.
Он думал, что стоит на одну ступень выше всех людей. Он презирал этот мир.
На самом же деле он превратился в ветер, в дождь, в землю, в огонь. В одну из основ мира. Основу бессмысленную и бессловесную. Он стал кирпичиком бытия.
Историю мира пишут люди и боги, а кирпичи лишь кирпичи.
Его волей стала воля Эрлика. Он стал его слугой, бичем. Могущественным, но несущим в себе искры созидания, изменения или разрушения.
Именно в этот миг огонь, бог Огня стал всей его жизнью.
Потому сейчас и горел огонь, отгоняя холод, разрывая пустоту на части.
Но ему всё-таки хотелось верить, что он сумел отринуть этот огонь.
Ему не хотелось верить, что он так и остался безвольной составляющей бытия.
Он странствовал. За следующие пять лет Ясуд успел исходить весь Иранистан вдоль и поперек. Великое множество раз он бывал в городах Турана, семь раз посещал Стигию и Коф, четырежды был в Шеме и Заморе. Случалось ему доходить и до Вендии, и до Кхитая. Жизнь странствующего проповедника тяжела. Много есть мест, где вера в Эрлика не столь крепка, где правители слабы, развращены и не блюдут заповедей данных Таримом. Не раз меч Ясуда обагрялся кровью негодяев и дураков. Он убивал без пощады. Однажды, сидя в таверне на берегу моря Вилайет, Ясуд обратился к одному из рыбаков с просьбой сказать, что тот видит у него в глазах. За ложь иранистанец пообещал покарать его смертью, за правду одарить золотом. Рыбак ответил честно. Он сказал, что не видит там человека. Ясуд остался доволен.
Случалось ему и вступать в схватку с демонами. Ничего романтичного и увлекательного в этом не было. Уже первая встреча с одним из этих существ обрушила в прах все юношеские мечты Ясуда. Демон оказался недовоплощенным обитателем огненной сферы. Злой и напуганный одновременно, с нечеловеческим образом мыслей, он вызывал у иранистанца странные чувства. С одной стороны, желание поскорее расправиться с этой тварью, перераставшее в неконтролируемую ярость. С другой, печаль и сожаление. Причинить Ясуду хоть сколь либо ощутимый демон был не в состоянии, но и за жизнь свою цеплялся отчаянно. Иранистанец израсходовал почти весь запас заклятий и амулетов. Заговоренные сабли, что он держал в руках, к концу битвы оплавились и превратились в бесполезные куски металла. Демон погиб, а в душе Ясуда образовалась бездонная дыра, сотворенная печалью и ощущением безысходности. Почти два месяца иранистанец приходил в себя после этой битвы. Как только силы вернулись к нему, он отправился в ближайший храм Эрлика, чтобы жрецы дали объяснение произошедшему с ним. Ему поведали, что дело в том, что ментальный облик демона до такой степени прекрасен, что душа человека не может противиться его обаянию, и лишь сознание того, что существо это есть олицетворение зла может помочь охотнику в схватке. Готовить себя к той гамме чувств, что захлестнет вступившего в схватку с демоном, бесполезно. Странствующий проповедник достаточно силен, чтобы справиться с жалостью.