– Руки свои уберите, я сам… – огрызнулся Далекий.
В лифте ехали молча, глядя в пол. Илья порылся в сумке, нашел ключи и завертел их в руках, позвякивая. Наконец лифт остановился, и все четверо вышли на лестничную площадку. Первыми там оказались телохранители, а уж потом лифт покинули Паклин с Ильей.
Илья открыл дверь и впустил непрошенных гостей внутрь. Паклин и его ребята прямо в ботинках проследовали в уже знакомую им комнату. Илья же переобулся и неспешно направился на кухню, чтобы поставить чайник. Хотелось пить, а главное, хотелось всем своим видом показать, что он не боится, что ему безразлично присутствие в его доме этого дельца с его наймитами.
Налив воды, Илья нажал кнопку электрического чайника, и он равномерно загудел. В комнату Далекий решил пока не ходить, а подождать развязки ситуации на кухне. Но долго ждать не пришлось – на пороге восьмиметровой кухоньки нарисовался Паклин.
– Что ж, неплохая идея попить чайку, – сказал он и присел на табурет.
– Я вам, по-моему, его не предлагал, – Илья продолжал разговор все в том же хамском тоне.
– Дорогой Илья, Илья Андреевич, вы должны меня выслушать.
– Хорошо, – ответил Илья, доставая из шкафа две чашки. – Слушаю вас внимательно.
– Налейте сначала чай. Я вижу, вы все же решили меня угостить.
– Родители воспитали, – съязвил Далекий.
Паклин чуть заметно улыбнулся.
Когда Илья налил чай и уселся за стол, Паклин какое-то время молчал, держа кружку обеими руками и принюхиваясь к исходящему из нее аромату. Потом он поставил ее на стол и сказал:
– Знаете, я очень люблю чай. Настоящий чай, крепкий. Вот, то, что мы сейчас с вами пьем – это, по-моему, очень хороший чай.
– Вы сюда пришли про чай поговорить? Или комплименты мне делать? – Илья шумно сделал большой глоток и обжег горло, отчего злость нахлынула с новой силой.
– Нет, конечно, – ответил Паклин. – Я пришел поговорить с вами о смерти нашей общей знакомой – Василисы Петровны.
– И чего же вы хотите мне такого сказать о ее смерти? Знаете, я смертями не интересуюсь. Меня больше живые интересуют.
– Вот и меня тоже, – Паклин отпил немного чая. – И Василиса Петровна меня интересовала исключительно как живая. Но теперь она мертва.
– Надо же! Какое тонкое замечание! – заорал Илья. Тут же около двери замаячили тени паклинских телохранителей. Это взбесило Илью еще больше.
– Эй, ребята! – крикнул он. – Чего там мнетесь? Давай к нам! Чайку дернем!
– Успокойтесь, Илья Андреевич, я вас очень прошу, – Паклин положил ладонь на руку Далекому.
Илья в бешенстве выдернул свою руку и случайно задел полную горячего чая чашку, которая слетела со стола и с грохотом разлетелась на множество осколков.
– Я вас еще раз прошу, успокойтесь, – монотонно произнес Паклин.
Илья чуть притих, поняв, что хватил лишнего. Он же сам решил, что будет спокоен, а тут распустился. Он сделал глубокий вздох и попытался взять себя в руки.
– Успокоился.
– Вот и хорошо. А теперь слушайте и не перебивайте. Хорошо?
– Постараюсь.
– Прекрасно. Итак, первое. Кто-то убил Василису Петровну.
Как не обещал Илья и себе и Паклину успокоиться, но уже первая фраза вновь вывела его из равновесия.
– Кто-то? Кто-то убил? Ах ты, гад! – завопил он.
На сей раз телохранители все же дошли до кухни и нежно опустили Далекого на его табуретку. Но Илья не унимался.
– Убийца! – с пафосом выкрикнул он и тут же получил кулаком в челюсть.
Паклин расслабленно потряс в воздухе рукой, которой только что нанес удар, и снова обратился к Илье:
– Начнем все сначала. Итак, Василиса Петровна мертва. Я полагаю, вы считаете, что это сделал я. Правильно?
– Правильно, – прошамкал Илья разбитыми губами.
– Следующий вопрос: зачем?
– Зачем? – Илья сплюнул кровавую слюну прямо на пол, подумав, что он все равно собирался его протереть. – Затем, чтобы она не рассказала про ваши махинации милиции. Или, например, Бортковскому. Затем, что она устроила меня к Компотову.
– Бортковский все знает и без нее, уж поверьте мне. Что касается Компотова, то тут она, конечно, поспешила. Но разве за такое убивают?
– Вы, видимо, убиваете, раз убили ее.
Паклин задумчиво посмотрел на него, а потом вышел в коридор. Какое-то время его не было, а потом он вернулся с портфелем, который оставил в комнате. Порывшись в нем, он вытащил стопку бумаг, которую протянул Илье.
– Посмотрите. Я думаю, что концы стоит искать, все же именно с этой стороны.
Илья начал изучать бумаги. Перед ним лежали стенограммы телефонных разговоров Василисы за последние пару месяцев. С кем конкретно она разговаривала понять было сложно, но ясно было одно – ей постоянно угрожали. И угрожали со стороны Бортковского.
– Я никогда никого не убивал, Илья Андреевич. Никогда. Есть только один человек, которого я бы, пожалуй, убил – это Адидас, Бортковский.
– А почему я должен вам верить? – Илья поднял глаза на Игоря Аркадьевича. – Может это все фальшивка.
– Боюсь, у вас просто нет иного выбора, кроме как поверить мне. С этого дня вы будете под постоянной охраной. Это вам ничем не помешает. Игра принимает серьезный оборот, но прекращать ее нельзя.
– Это еще почему? – возмутился Илья.
– Потому, господин Далекий, что теперь это будет вашей работой, – как-то торжественно произнес Паклин.
– А если я вам в сотый раз скажу, что не собираюсь работать на вас?
– А на меня работать и не надо. А вот Родине послужить придется. – С этими словами Паклин почему-то привстал с табуретки.
– Родине? – Илья ухмыльнулся. – А вы-то тут при чем? Вы же первый Родину и продали. А начали с родного института.
– Ах, вы и это знаете? – удивился бывший доцент.
– Знаю. Работа такая все знать.
– Да, Илья Андреевич, а я вас, выходит, недооценивал… Ну что ж, грешен, не без этого. Но ведь тогда время было такое, вы уж поймите. Все покупали-продавали.
Сплошной обман. Но уже столько воды утекло. Да и мог бы я тогда, как вы думаете, так просто взять да и продать здание института?
– Что вы имеете ввиду? – не пронял Илья.
– Что я имею ввиду? Ну, как что… То, что такие дела лохами с улицы не делались никогда, да и сейчас не делаются.
– К чему вы клоните?
Вместо ответа Паклин залез во внутренний карман пиджака и протянул Далекому удостоверение, затянутое в черную кожаную обложку. Открыв его, Илья на секунду лишился дара речи, так как ожидать он мог чего угодно, только не этого.
Удостоверение гласило, что перед ним сидит подполковник Федеральной Службы Безопасности Паклин И. А.
Риточка вернулась в тот день с работы рано, как все остальные сотрудники "Российских новостей". Милиционеры задали ей всего несколько вопросов общего характера и отпустили, так как Воробьева Василису лично не знала, да и вообще работала совсем в другом отделе. По пути к дому Риточку забежала в пару магазинов, вспомнив вовремя о том, что с утра холодильник был почти пустой. Настроение у Воробьевой было просто превосходное, ввиду того, что дома ее ждал любимый муж Стасик, у которого в тот день как раз был выходной. Такое удачное совпадение не могло не радовать Риточкино любящее сердце.
Итак, прикупив кое-что из еды, Рита нырнула в метро и вынырнула из него обратно на белый свет на станции метро "Юго-Западная". Со Стасиком они жили именно там, в квартире, оставшейся мужу по наследству от недавно отчаливших на тот свет родителей.
Квартирка была небольшая, но на двоих ее вполне хватало. Детей у Воробьевых не было по причине неведомой никому. И Риточка, и Стасик регулярно ходили про врачам, которые в один голос твердили, что супруги здоровы и могут произвести на свет целую кучу малышей. Но малыши все не появлялись. Одно время Риточка даже начала ходить на специальный массаж, который был призван раскрепостить ее и простимулировать все нужные зоны ее организма. Но эта эпопея довольно скоро завершилась, так как уже на втором сеансе массажист с загадочным именем Эврикий предложил Воробьевой более простой, по его мнению, способ завести детей – попробовать сделать это от него. Риточка, естественно, отказалась, хотя потом еще около месяца ее мучили откровенного содержания эротические, а порой, честно скажем, и порнографические сны, в которых она безумствовала с Эврикием прямо на массажном столе.