— «Давай-ка вали отсюда, папаша!» — полным ненависти голосом проговорил Моррис, наставив ружье на мучившего его сестру мужчину. — «Ты знаешь, ружье, что весит на стене в её комнате, всегда заряжено. Видимо, пуля тебя давно ждет. Так не заставляй меня выстрелить!»
Грог сморщил лицо, наполняясь еще большим гневом, стиснув зубы так, что казалось, они сейчас сломаются. Тогда он подошел к Торине и расслабил цепь, освободив её руки. Девушка упала на землю, слегка приподняв спину, продолжая задыхаться от входящего в легкие воздуха. — «Наш разговор ещё не окончен!» — прозвучал его голос громким, тяжелым звуком. Тогда он ушел, снова окинув полным презрения взглядом рыжего паренька. — «Надо было тебя удавить, когда ты только родился, гадёныш!»
Проводив палача взглядом, полным ненависти, рыжий паренёк, дождавшись, когда тот исчезнет за деревьями, опустил ружье, приблизившись к сестре. — «Живая?» — прошептал он, помогая Торине подняться на ноги. — «Прости, что поздно пришел, сестричка, я брата найти не смог».
Торина снова обмякла, облокотившись о брата, и оплела его руками, пачкая его одежду своею кровью, обняла, уткнувшись лбом в его плечо. — «Спасибо!» — еле слышно произнесла она и убрала руки от брата, шатаясь в разные стороны, подошла к двери. — «Чтобы ни было, жизнь продолжается». — окинула она молодого герцога усталым взглядом. — «Уже смеркается, надо сегодня раньше лечь спать. Завтра всё-таки праздник». — побрела она к дому.
— «Что это было?» — пробормотал Гривор, словно резко очнувшись от жуткого сна, приблизившись к слуге. — «Кто этот мужчина?»
— «Палач», — ухмыльнулся рыжий парень. — «У него уже давно поехала крыша. Особенно, когда по городу слух пошел, что ему жена изменяет. Она была служанкой в замке, после и Торину с Витой туда привела. Но Грог недолго терпел унижение, насмешки людей. И это ж надо, палачу жена изменяет. А в тот день, когда я родился, он совсем с ума сошел. Грог зарубил её на глазах своих детей, а потом, расчленив тело, вырезал куски мяса, зажарив на костре, заставил их съесть его». — На лице у Морриса читалась некая грусть, проеденная нотками ненависти и непонимания. Упал он на землю, поджав под себя ногу. — «Он всегда говорил, что закапал бы младенца живьем. Потому сестры прятали меня от палача, растили меня, как могли. Можно сказать, заменили мне мать. А когда мне исполнилось восемь лет, Торина договорилась с поваром, отправила меня в поварята. И так я обосновался в замке. Но поварёнок из меня вышел никудышный, и тогда я стал Вашим слугой!» — Но внезапно повеселев на мгновенье, улыбнулся. — «Что, страшную сказку я Вам рассказал?!» — Словно пытаясь показать, что придумал всю эту жуткую историю о палаче и его жене.
— «Я ни разу её не видел в замке», — глубоко вздохнул Гривор, присев рядом со своим слугой на пень, испачканный старой кровью.
— «Да не мудрено. Она всегда была незаметной. Хотя Вы должны были бы помнить другую сестру, тоже рыжая, весёлая, заводная, одним взглядом влюбляла в себя мужчин. Но потом она исчезла. Словно испарилась без следа. И что стало с ней, никто не знает. Я даже лица её не помню, помню только наполненную страстью улыбку, что не сходила с её лица». — Моррис тоже вздохнул и, поднявшись с земли, отряхнул брюки, уставившись на стог сена. — «Ну-с, давайте уже спать, не хочу пропустить праздник!» — улыбнулся он и, подойдя к стогу, нырнул в него.
— «А что за праздник?» — удивленно спросил молодой герцог, тоже поднявшись и приблизившись, встал возле слуги.
— «Присцилле исполняется двадцать лет!» — улыбнулся рыжий паренёк и, повернувшись на бок, закопался в соломе, прикрывшись шерстяной шалью.
— «Понятно». — Еле слышно, почти шепотом пробормотал Гривор и, оставив слугу спать в стоге сена, ушел в дом. Настороженно он прошел по коридорчику, пробравшись в комнату Торины. Он увидел её, сидящую за столом, сделав пару шагов вперёд. А она, как змея, казалось, греясь в тёплом свете огня, угрюмо смотрела в окно, наблюдая, как быстро темнеет на улице. — «Я хотел попросить прощения!» — еле слышно проговорил молодой герцог, сделав еще несколько шагов вперёд, приблизившись к девушке, разглядывая, как играет на её бледной коже свет от свечи. — «Я не знал, как мне вести себя с тобой, что говорить, что делать. Я просто увидел, как Орла тебя обнимает, и это меня совсем…»