Наступила ночь, плавно опускаясь на землю, поглощая последние отголоски прошедшего дня, погружая лес в кромешную тьму. Ярким светом факелы разорвали эту тьму, освещая пространство вокруг себя, так что вся территория перед домом была освещена. А чуть дальше горел костёр, от которого потянулся запах жареного мяса. Гривор медленно вышел из дома, окинув взглядом всех присутствующих. Сепп играл на скрипке весёлую мелодию. Закатив глаза, он наслаждался её пением, прижимая к плечу, нежно, как любовницу, бережно касаясь пальцами, перебирая аккорды, столь же бережно касаясь смычком струн. А Присцилла и Моррис бегали вокруг него, играясь и швыряясь друг в друга лепестками цветов, которыми была наполнена корзинка, что стояла неподалёку. — «Где Торина?» — пробормотал он, пытаясь найти её среди лесных жителей, но так и не сумев отыскать.
— «Что-то случилось, милорд?» — она вышла из тени, и свет от факелов, упав на подол длинного красного платья, возрождал её, словно феникса из пепла. Нежная шелковая ткань делала стройным её торс, обтягивая и сужая талию, а глубокое декольте плавно переходило в шнуровку, слегка оголяя пухленькую небольшую грудь. — «Вы что-то хотели?» — девушка полностью вышла на свет, и её рыжие волосы, убранные наверх, засияли пуще прежнего, словно пытаясь затмить красоту яркого пламени факелов. — «Гривор?» — повторила она, слегка прикрывая руками непривычно для неё оголённые участки тела, поправив прядь волос, что по-прежнему закрывала шрам на лице.
Но мужчина, казалось, не мог сказать ни слова, и лишь разглядывал её полным удивления взглядом. Как вкопанный, он стоял, не замечая, как Присцилла пробежала мимо, посыпала его голову лепестками шиповника. — «Как ты красива!» — на вдохе пробормотал Гривор, не спуская с девушки опьянённых её видом глаз. Но вдруг между ними влез Моррис, загородив собою сестру, сунув в руки хозяину деревянную кружку с непонятной жижей. — «Что это?» — герцог поморщил нос, понюхав напиток.
— «Настойка! Травки, грибочки! С одной кружки башку сносит!» — рассмеялся рыжий паренёк. — «За именинницу!» — прокричал он и, ударив своей кружкой о кружку Гривора, осушил её до дна в один глоток.
— «Мелкий, куда ты пьешь так много?! Свалишься!» — отругала его старшая сестра, отобрав кружку и поставив на стол.
Все пили и шутили, а Моррис и Присцилла продолжали играться, бегая вокруг под ритмичную весёлую музыку, что играл Сепп. Гривор осушал кружку за кружкой, не отрывая глаз от Торины, наблюдая за каждым её движением, улавливая каждую улыбку. У него кружилась голова, всё расплывалось перед глазами. Но он и сам не мог понять, чем именно он был опьянён больше, этим странным напитком или очарованием рыжеволосой девушки. Но вот дурман прошел, и всё происходящее перед его глазами вновь обрело нормальное очертание. — «И впрямь поганки да болотная вода!» — подумал он, осушив еще одну кружку. Гривор был счастлив, что может вновь видеть её печальный, одинокий взгляд. И вновь хотелось к ней подойти, хотелось обнять, хотелось назвать любимой.
Но вот к Торине подбежала Присцилла и, схватив её за руку, потащила за собой. — «Уж сегодня я точно продержусь до конца!» — сбросила она с ног ботинки, наступив на кучу битого стекла.
Сепп захохотал и, приласкав свою скрипку, прижался к ней щекой, пропиликав пару протяжных и немного противных по звучанию нот. — «Танцуйте!» — сказал он и снова заиграл весёлую мелодию. Торина засмеялась в ответ и, приподняв подол платья, закрепила юбку на поясе, оголив бледную, покрытую рваными шрамами левую ножку, аккуратно шагнув, наступила на стекло. — «Ну же!» — Девушки взялись за руки и закружились в танце, словно не замечая острого стекла у себя под ногами. Они громко смеялись, продолжая кружиться, и лишь иногда, прикрикивая при порезах, окрашивали кровью осколки, при виде которых глаза герцога наполнялись некой пародией ужаса.
— «Ай!» — пропищала Присцилла. — «Больше не могу!» — и, хромая, добравшись до пня, присела и, закинув ногу на ногу, вытащила из стопы небольшой осколок. А Торина, доплясав до конца, тяжело дыша, прошла по траве, оставляя кровавые следы, и, усевшись рядом с молодым герцогом, стряхнула с ног осколки.
— «Зачем вы это делаете?» — удивлённо пробормотал Гривор, уставившись на ноги девушки, с которых капала кровь.
— «Раньше мы плясали на битом стекле, чтобы побороть боль!» — ухмыльнулась она, бросив на мужчину кокетливый, немного игривый взгляд. — «Нет страха, нет боли! Но сейчас это уже просто развлечение, игра в „кто больше продержится“, понимаете?»