— «А может, потанцуешь со мной?» — Гривор не отводил влюбленных глаз от девушки, но она покачала головой, отказавшись. — «А если я пройдусь по битому стеклу?»
— «Не пробуйте, хозяин!» — весело проговорил Моррис и, скинув с ног сапоги, покачнувшись, проплясал на стекле полминуты, но, порезавшись, отошел в сторону, плюхнувшись на землю. Так, словно земля сама потянула его к себе. — «Да и мало ли какая зараза может быть на осколках!»
— «Попробуйте, пройдитесь», — снова кокетливо заулыбалась Торина. — «И если не порежетесь, я так уж и быть с вами станцую».
Тогда молодой герцог, натянув на лицо ухмылку, снял с ног сапоги, резво запрыгнув на стекло и аккуратно перебирая ногами, прошел от одного края до другого, после чего развернулся и прошел обратно, приподняв ногу и показав стопу. — «Я этот фокус знаю!» — снова улыбнулся он широкой улыбкой и, приблизившись к девушке, протянул руку. — «Теперь я достоин танца с тобой?» — спросил он. На что Торина улыбнулась слегка и, сделав неловкий жест плечом, слегка вывернув его, взяла мужчину за руки и, поднявшись, прижалась к нему, вытащив подол юбки из пояса и прикрыв ноги. После чего Сепп, хмыкнув слегка и натянув на лицо недовольную ухмылку, заиграл медленную мелодию.
Торина не отрывалась от пьяных глаз молодого герцога, начиная всё больше нервничать, чувствуя своим телом его возбуждение. — «Всё! Хватит!» — и, оттолкнув мужчину от себя, ушла, исчезла в темноте.
— «Ну…» — протянул Сепп, оторвавшись от скрипки. — «Ладно, пора спать! Все уже устали, а завтра много дел!» — проговорил он так, словно ничего не заметил, и, положив скрипку на стол, взяв под руку младшую сестру, проводил её до дома, после чего ушел к себе. Моррис уже не мог подняться на ноги и, стараясь добраться до стога сена, полз, как черепаха, но, застряв на полпути, уснул на земле. И лишь Гривор, переполненный мыслями о рыжеволосой девице, продолжал стоять в кругу света. Но факелы гасли, постепенно погружая его в темноту.
Темноту ночи слегка разрезал тусклый свет свечи, что горела в старом сарае, проникая через приоткрытую дверь, освещая порог. Торина всё больше наполнялась грустью, вглядываясь в своё отражение в блестящих лезвиях ножей, облокотившись руками о стол. — «Почему ты такая печальная?» — раздался голос Гривора, и его нежные руки обвили талию девушки. — «Не думай ни о чём! Ты очень красивая!» — шептал он ей на ухо, сильнее сжимая в своих объятьях.
— «Что Вам от меня надо?» — глубоко вздохнув, проговорила Торина, словно утопая в его объятьях.
— «Мне ты нужна!» — снова зашептал он ей на ухо. — «Я хочу тебя!» — на что девушка, улыбнувшись слегка, убрала с талии руки мужчины и, развернувшись к нему лицом, медленно развязала бант, вытащив из петель шнуровку корсета, бросила её на пол.
— «Ну так берите!» — прошептала она, прижавшись к мужчине, сняв с него белую рубашку и оголив его гладкую, без единого волоска, грудь. И в тот же миг, поблескивая пьяными глазами, Гривор обнял Торину, стянув с неё платье, покрывая её тело поцелуями, словно не замечая шрамов.
— «Я люблю тебя!» — шептал он, но девушка закрывала его рот ладонью, запрещая говорить. Герцог приподнял её и, усадив на край скрипучего стола, раздвинув её ноги, прижался вплотную, а Торина, вонзив тонкие пальцы в его сильные плечи, обвила длинными ногами его торс. Гривор вбирал в себя запах её кожи, крепче сжимая разгорячённые бёдра, сдавливая их, оставляя следы на белой коже. Но всё казалось ему наигранно, без чувств, без эмоций. — «Поцелуй меня!» — шептал мужчина умоляющим голосом, но Торина лишь качала головой, прижимая его голову к своей груди, прикусывая губы, перебирая пальцами его короткие волосы. Но Гривор схватил её за запястья. Убрал руки Торины от себя и, зажав их у неё за спиной, снова прижался к ней всем телом. Вцепившись губами в её губы. После чего, освободив её руки, провёл ладонью по её волосам и снова поцеловал. Но Торина не отвечала на его поцелуи. И казалось, она боялась признаться в своих чувствах к нему, боялась окончательно и бесповоротно влюбиться в него, почувствовав вкус его губ, погрузиться в безудержный, неконтролируемый танец страсти.
А после, натянув штаны, Гривор наблюдал, как играет на её бледной коже отблеск от свечей. — «Что это?» — прошептал он, коснувшись пальцами руки до затянувшихся в тугие шрамы, порезов на её животе, что, казалось, напоминали заглавные буквы. Десять небольших символов.