Сепп крепче сжал руками девушку, приподняв, закинул на плечо и, затащив её в свою комнату, в которой не было ни единого окошка, вышел, оставив её одну, запер дверь. Девушка кричала, билась в истерике, колотила кулаками в дверь. После чего Сепп, сняв рубашку, швырнув её на стол, растащил трупы из кучи, дождавшись, когда стук утихнет, подошел к сестре, присев рядом с нею на корточки. — «Так что мне с девчонкой-то делать? А?»
— «Хочешь себе забирай, а хочешь, отпусти её, только до города тогда проводи», — еле слышно произнесла она, окинув брата печальным взглядом. — «Обязательно проводи до города! Гернер наверняка уже подкинул денег Олину, чтобы его банда встретила её».
— «Понял», — кивнул Сепп и, протянув руку, помог сестре подняться. Отперев дверь, он сделал шаг вперед, молча наблюдая, как девушка, забившись в дальний угол, сжавшись, обвила колени руками, еле слышно рыдая. — «Пойдем!» — мужской голос заставил девушку вздрогнуть, сильнее прижать к телу колени. — «Говорят, встань!» — Сепп сделал несколько тяжелых шагов и, схватив девушку за руку, вытащив силой из дома, поволок в лес, в сторону города. Вырвавшись, она рванула вперед, быстрее и быстрее перебирая ногами, стараясь не упасть, запутываясь в ветках деревьев, выбежала на дорогу. Пробежав ещё немного, она оглянулась назад, переполненная надеждой, что он не гонится за нею. Девушка оглядела пустую дорогу и снова побежала вперед, но появившиеся из кустов и оврага разбойники перекрыли путь.
— «Пожалуйста! Не надо!» — проскулила девушка, упав на колени.
— «Эта, что ли?» — проговорил один из бандитов. — «Что-то быстро у неё получилось от каннибалов сбежать». — Он подошел совсем близко, остановившись перед нею. Высокий, с широкими плечами и черной повязкой на лысой голове. — «Теперь, девочка, с нами пойдешь!» — хмыкнув, он завалил девчонку на землю, схватив за волосы.
— «Эй-эй!» — громкий голос Сеппа заставил бандита отступить. Выковыряв что-то из зубов соломинкой, он сплюнул на землю, медленно приблизившись и подняв девчонку за шкирку, как котенка, придерживая её за руку, завел себе за спину. — «Это моя крошка, поищите себе другую!»
— «Да ладно тебе, Сепп, мы ж не знали, что она твоя!» — Разбойники расступились, освободив дорогу, пропустив мужчину и девушку вперед.
Она не дергалась, не сопротивлялась, стараясь успевать за его быстрым ходом. Но стоило выйти из леса, увидеть стены города, как снова затряслась, вцепившись пальцами в голые плечи мужчины. — «Ну что, опять боишься? Иди, вон город совсем близко!»
— «Я, я…» — еле слышно произнесла она, снова упав на колени, зарыдав, трясла головой.
— «Слушай!» — присел он рядом. — «Иди в город! Что тут сидеть-то?» — но девушка продолжала плакать, он снова поднялся на ноги.
— «Я боюсь! Я боюсь туда идти», — прошептала она. — «Там этот человек, он найдет меня!» — И поднявшись на ноги, прильнув к мужчине, обвила его руками. — «Лучше убей меня! Пожалуйста!»
— «Вот глупая!» — хмыкнул он, слегка коснувшись ладонью её волос. — «Иди в город! Там люди помогут, обогреют! Тебе еще жить и жить». — Отцепил он от себя девушку и, оставив её, ушел обратно в лес. — «Мне некогда тобой тут заниматься!»
Глухой стук топора ещё долго разносился по лесу, наполняя собою сумерки. И те, кто слышал этот стук, словно пугались чего-то, покрываясь мурашками, пытаясь как-то держаться подальше от старой дороги. Обойти её по левой стороне обрыва, не боясь нападения разбойников, словно в этот момент в лесу было что-то более опасное, более страшное. И, как казалось, и сами разбойники боялись вылезать из своих убежищ, внимательно прислушиваясь к тишине, разбирая между стуками тихие стоны, доносящиеся из-за обрыва, словно кто-то плачет и просит помощи. И казалось, деревья опускали свои ветви, скрывая что-то, заслоняя. Чтобы никто не увидел, никто не узнал, никто не мог убежать от смерти, от холодных рук, от горячего железа, от впивающегося в плоть металла.
При каждом ударе острого топора, покрытого багровой ржавчиной, из-под которого вылетали брызги крови, попадая на стены старого сарая и на белую кожу, на могучую грудь. С томным, усталым видом Торина, облокотившись об угол сарая, словно изучая каждое движение, наблюдала, как её брат, вытирая пот со лба окровавленными руками, размазывая кровь по лицу, разрубал тяжелым топором тело человека, словно то было простое бревно. Как напрягаются мышцы его обнаженной груди, дополняя картину тяжелым дыханием. Как, разобрав, как старую игрушку, человека на куски, идет к трупам и, взяв одного из них за ногу, сняв с трупа сапоги и ремень со штанов, положив на пень его голову, снова размахнувшись. На выдохе он опустил топор, и голова откатилась в сторону, словно то был мяч. И только после того, как Сепп расчленил три тела, Торина взяла металлическое ведро, что всё время стояло перевёрнутым в сарае, и сняла заострённый нож со стены, что больше напоминал скребок, подошла к трупам. Присев рядом с разбросанными кусками тела, она сдирала с них кожу, соскребая загустевший подкожный жир скребком, очищая его о край ведра. Обрезая с кости сочные куски мяса, аккуратно укладывая их на расстеленную с левой стороны возле неё чистую ткань, заворачивая каждый кусочек по отдельности. Она разрезала грудную клетку, вырывая руками рёбра, доставала сердце, оглядывая их внимательным взглядом, словно оценивая, откладывала в сторону.