«Куда мы идём?» — еле слышно спросила она, стараясь поспевать за мужчиной.
«Как куда?!» — твёрдо проговорил Гривор. — «Я должен познакомить свою невесту с отцом!»
«Нет!» — громко проговорила девушка, резко остановившись, отпустив его руку. — «Я не могу пойти с тобой!» — трясла она нервно головой.
«Я сказал, пойдём!» — снова схватил её за руку молодой герцог. — «Пятнадцать лет прошло, он уже давно забыл тебя!»
— «Я не его боюсь! Себя! Боюсь не сдержаться и…» — казалось, к её глазам подкатывали слёзы. На что молодой герцог улыбнулся легкой, нежной улыбкой и, подтянув её к себе, снова потянул за собой. Остановившись перед дверью, медленно открыл её и, силком затолкав девушку, что сразу прижалась к двери спиной, подошел к отцу. — «Познакомься, отец, моя невеста!» — громко проговорил он. Торина лишь молчала, сложив руки за спиной, сцепив пальцами ладони, опустив в пол глаза. Но, бросив в его сторону мимолетный взгляд, больше не опускала их, разглядывая женщину, что стояла у изголовья кровати. Невысокая молодая женщина, казалось, была ей ровесницей. Длинные белые волосы, заплетённые в широкую тугую косу, свисающую до самого пола. Аккуратный, слегка задранный кверху носик и большие голубые глаза.
— «Я уже стал зрением слаб. Не вижу!» — прохрипел старый герцог. Гривор было хотел подозвать к себе Торину, но отец остановил его, схватив за руку. — «Оставь нас на мгновение». — И Торина, качнув головой, вышла из комнаты, прижавшись, распласталась по стене. Те пять минут, что его не было рядом, казались вечностью. Она нервно сжимала руками подол зелёного платья, перебирая пальцами его складки. А когда же он вышел, подлетев к нему, заключила в крепкие объятья.
— «Я же говорил, он тебя не узнает!» — провёл Гривор ладонью по её напряжённой спине.
Но Торина, отшатнувшись от него, снова закрыла глаза, пустив еле заметную слезу. — «Кто эта женщина? Ты её знаешь?» — Снова она обняла молодого герцога, крепко прижимаясь к его груди. — «Ты должен запретить ей приближаться к своему отцу, она зло, я чувствую это! Это она виновна в его болезни!»
— «Успокойся!» — Гривор продолжал гладить её по спине. — «Эта женщина — друг, она уже давно рядом с отцом. Ты просто перенервничала, вот тебе и видится не пойми что!»
Медленно перебирая ногами, Торина вернулась в комнату, где снова сидели лекарь и тот старик. Сбросив с ног ненавистные туфли, она подошла к кровати, повалившись на неё спиной, вонзив свой усталый взгляд в потолок, положив ладонь на лоб. — «С Вами всё в порядке, госпожа?» — тихо проговорил старик, на что девушка покачала головой.
— «Гривор запретил мне приближаться к тебе. Сказал, что я плохо на тебя влияю, хотя, думаю, это просто ревность». — тихо проговорил лекарь и слегка прилёг рядом с женщиной. — «Но я не могу перечить его воле, так что мой отец будет поблизости, всегда придёт на помощь, если надо будет».
. — «Ох, Орла, как же я запуталась. Зачем мне вот всё это? Скажи?» — прошептала Торина, повернувшись к мужчине лицом. — «Ты мой хороший друг, мне тебя будет не хватать. Я поговорю с ним обязательно. Я не хочу разлучаться с тобой».
— «Это всё та же злобная шутка колдуна», — слегка улыбнулся мужчина и, поднявшись с кровати, ушел.
Прошло две недели, и Торина вроде бы уже сумела свыкнуться с мыслью, что теперь все её враги находятся рядом. И единственным, что ей помогало держаться в состоянии спокойствия, было верное плечо Гривора, к которому всегда можно было прижаться во время сомнений и радости. Но она не позволяла ему касаться себя до свадьбы, запретив посещать её по ночам. Объясняя, что хочет забыть всё, что было раньше. И каждую ночь её терзали мысли об убийстве, о мести. Быть может, стоит нанести лишь один удар и сбежать из города, из леса. Туда, где её никто не знает.
И словно в бреду, поднявшись с кровати, накинув на плечи красного цвета халат, Торина открыла ящик комода, взяв в руки небольшого размера ножницы, побрела по коридору. Постояв полминуты, она медленно открыла дверь и, приблизившись, подошла к человеку. Тускло горящая свеча, что стояла на прикроватной тумбочке, еле освещала его высушенное болезнью сморщенное лицо. Она присела рядом с ним и, закрыв глаза, подняла израненную руку, в которой держала ножницы, словно заставляя себя вонзить тупое лезвие в его горло. Но его холодная рука коснулась её прикрытого белой ночной сорочкой колена. — «Вита», — проговорил он еле слышно. — «Ты вернулась ко мне». Глаза Торины наполнили слёзы, и как ей хотелось сказать, что она не Вита, не та, а другая. Та, которую он так зверски кромсал на куски. Но она не смогла, глядя в его покрытые пеленой измученные глаза. И тогда она опустила руку, убрав ножницы в карман халата, обвила пальцами его ладонь, крепко сжимая. Разглядывая его высушенные до кости руки, чувствуя шелушащуюся кожу. — «Это не можешь быть ты. Лишь видение», — говорил он, но вдруг, заскулив, потерял сознание.