— «И что же сказал ты?» — притихла тут Присцилла, казалось, боялась услышать его ответ.
— «Я сказал, что, если в этом состоит твоё счастье, я не буду возражать. Но если он тебя хоть раз обидит, сделаю из него набивное чучело, как из этого волка!»
Усталой походкой он прошел по двору, казалось, с выраженной сонливостью, приоткрыв дверь, остановился. Сейчас он не понимал, через волнение, будоражащее кровь, стоит ли сделать шаг, зайти в комнату. Он молчал, разглядывал её обнажённое тело, что так соблазнительно устроилось на его кровати, казалось, улыбнулся слегка. Она лежала на животе, сложив руки на подушке. Светлые волосы тонкими струйками рассыпались по спине, вырисовывая изящный, сильно выраженный провал позвоночника, переходящего в подтянутую кругленькую попку. То, как она слегка покачивалась, потягиваясь, поглаживая одной ножкой о другую, казалось, на столько соблазнительным и манящим, что, не удержавшись, он зашел в комнату. Прикрыв за собой дверь, присел на край кровати возле неё, небрежным движением руки провёл пальцами по её позвоночнику от шеи до поясницы. Девушка вздрогнула и, обернувшись, посмотрела на него. «Не делай так больше», — прошептала она, окинув мужчину немного напуганным взглядом. — «Так я чувствую себя, как зверушка на разделочной доске».
— «Снятием кожи с людей в нашей семье только Торина увлекается. А я освежевываю только животных и только когда в этом есть необходимость». — Снова улыбнулся он, разглядывая её немного напуганный взгляд, нахмуренный носик и сжатые в порыве что-то сказать или сделать тонкие губы. Тонкая длинная шея, что казалась сейчас была еще длиннее от того, как волосы обрамляли шейку, спускались ниже кончиками прядей, словно заставляли опустить взгляд на её небольшую грудь. — «Я сначала подумал, что ошибся дверью, но, может, это ты…» — хмыкнул он. — «Что ты здесь делаешь?»
— «Я поняла, что больше не могу убегать, прятаться от тебя, от себя, от того, что испытываю, когда смотрю на тебя», — еле слышно ответила Бея, опустив глаза. Смущаясь. Чувствуя его взгляд на своём обнажённом теле.
— «Понятно», — ответил он, поднявшись на ноги. — «Извини, но не могла бы ты одеться?» — сказал он как-то игриво, и девушка, еще сильнее покраснев, кивнула головой. И, поднявшись с кровати, надела платье, затянув талию в корсете, хотела уйти. — «Не уходи», — снова раздался его голос, и Бея, обернувшись, окинула его полным стыда взглядом. — «Иди ко мне», — он, приподняв по стене подушку, облокотился на неё спиной, согнув одну ногу в колене, а вторую спустив к полу. Он протянул руку, зазывая её подойти ближе, и девушка, покорно приблизившись к нему, прилегла к нему. Устроившись между его ног, обвивая его шею руками, положила голову на безволосую грудь. — «Я сегодня очень устал, весь день занимался чучелом волка, извини, малыш, но я хотел бы отдохнуть».
— «Хорошо». — На выдохе протянула она, невольно вздрагивая от каждого прикосновения его пальцев к её спине. — «Прости, я подумала, что ты выгоняешь меня. Сейчас мне так стыдно», — ткнулась она лбом ему в грудь, сморщив лицо, казалось, желая спрятаться. — «Я не должна была вот так приходить сюда, ждать тебя… Прости», — говорила она всё так же, не отрывая лба от его груди.
— «Незачем так много раз произносить это слово. Если честно, мне очень понравилось то, что я увидел. Твоё обнажённое тело вызывает во мне желание. И это не просто похоть, кажется, что-то большее».
— «Прости!» — снова произнесла она и, закрыв лицо ладонями, закачала головой. Она убрала руки от лица и снова посмотрела на его лицо, словно утопая в той нежной улыбке, что, казалось, никогда раньше не посещала его лицо, и этот взгляд, переполненный некой заботой, быть может, любовью. — «Я даже подумать не могла раньше, что в объятьях мужчины может быть так хорошо и спокойно. Я слышу, как бьется твое сердце в груди, и, кажется, мое начинает стучать в такт твоему. И в такие моменты кажется, я не смогу жить без тебя. Кажется, я люблю тебя. Но твоя сестра на меня всегда так смотрит осуждающе, что мне кажется, она меня ненавидит». — казалось, она была готова расплакаться при каждом слове, что говорила, всё труднее, всё тяжелее звучал её голос нервными нотками, обрывистыми.
— «Присцилла, тебя не должна волновать», — покачал он слегка головой. — «Я люблю твои глаза! Люблю этот взгляд запуганной лани, которым ты всегда смотришь на меня», — ответил он, улыбнувшись, и сильнее обнял её, прижимая к груди так, словно желая слиться с нею в одно целое. — «Утром я уеду в соседний город. Отдам волка трактирщику, и у нас появится немного денег. Куплю муки и соли. И я хочу купить что-то для тебя. Что бы ты хотела?»