— «Так давайте это узнаем!» — стиснув зубы, выкрикнула Бея, освободив свою руку от цепких пальцев черноволосой девицы. — «Югрим, скажи мне, я выживу?» — теперь её голос был серьёзен. Он больше не дрожал, а тянулся звонкой ноткой. Но Югрим лишь пожал плечами, так и не ответив на её вопрос. — «Я же сказала уже, что сделаю это! Чего бы мне ни стоило, я верну Сеппа!» — Бея развернулась и, заново закрутив волосы в пучок, расправила подол своего белого платья, после чего раскрыла ладонь, уставив свой взор на деревянную фигурку медведя. — «Я сделаю это!» — повторила она и, решительно качнув головой, пошла в сторону спящего медведя. Протянув вперёд руки и слегка изогнувшись, девушка приблизилась к зверю, растянув между пальцами рук верёвку, на которой висел тотем, словно старалась бесшумно накинуть её зверю на шею. Но сухая ветка хрустнула под её ногой, и зверь, проснувшись, помотав здоровенной лохматой мордой, пошел на неё. Он рычал, заполняя тревожными звуками весь лес, покачиваясь из стороны в сторону. — «Сепп милый, это я! Бея! Разве ты не узнаёшь меня?» — протянула она нежным голосом, снова протянув вперёд руки, словно пытаясь успокоить его, медленной поступью отступая назад. — «Сепп, прошу тебя! Я хочу тебе помочь! Позволь мне подойти!» — Но зверь прибавил шаг, Бея рванулась к нему, накинув на него тотем. Медведь приподнялся на задние лапы, громко зарычав, ударил девушку лапой, и она упала на землю. Казалось, не дышала. И она уже не могла увидеть, как медведь, словно заскулив от боли, пошатнулся и, упав на землю, скинул шкуру. Длинные когти вползали под кожу, лапы усыхали, уменьшаясь в размерах и возрождая по одному, словно вылезающие из земли червями, пальцы. Скелет формировался, торс укреплялся, образуя крепкую нагую мужскую фигуру.
Сильнее занервничав, Присцилла вцепилась пальцами в белую рубашку Югрима, так что он даже от боли разжал пальцы и выпустил кожаную куртку, что держал в руках. — «Как ты можешь так поступать?» — затрясла она головой.
— «Ну знаешь ли, милая!» — возразил Югрим. — «Я вечно птицей быть не хочу! Я хочу быть хоть изредка человеком, и эта красавица мне в этом поможет!» — хмыкнул он, бросив на Присциллу мимолетный взгляд. — «Ты, кстати, мне еще печень должна того охотника, что выпросила намедни!»
— «Я его отпустила». — Немного разжала пальцы черноволосая девица, опустив вниз глаза.
— «Ох, зря!» — снова хмыкнул Югрим. — «Помяни мое слово, этот охотник тебе еще попортит кровь!»
Но Присцилла, казалось, не желала слушать его слова, отпустив его руку и подбежав к брату, провела ладонью по его спине. — «Сепп, ты слышишь меня? Как ты?» — промурлыкала она, расчесывая пальцами его запутанные, висящие черными паклями волосы.
— «Бея!» — прохрипел Сепп. Сквозь пелену в глазах он наблюдал, как демон, склонившись над девушкой, подтянул к себе её тело, приподняв её. Он оголил её плечи, с силой потянув вниз декольте платья, и впился зубами в её плечо. Напившись крови, снова спустил ладонь к её животу, поглаживая: «Это дитя будет иметь и мою кровь тоже. Теперь я буду оберегать тебя, а ты подаришь мне человечность, о которой я мечтал». — После чего, порезав свою вену ногтем, протянул руку, словно упиваясь ожиданием вида стекающей с раны, свивающейся жирной каплей густой крови. Пара капель упала на землю, задымившись, словно то была не кровь, а угольки от огня, затухающие на влажных листьях. Югрим подобрал пальцем кровь, стекающую струйками из раны на плече у девушки, вытерев её о свою ладонь. Потом он подставил ладонь с кровью Беи над своим порезом и, поймав капельку своей крови, смешал её с кровью девушки. Кровь тонкими струйками стеклась в два небольших рубина, переливающихся красным цветом. Мрачными черными паутинками металлические прутья обвили рубины, завиваясь в занятные узоры. Образовывая некое подобие птичьей морды и крыльев, формируя браслет. Югрим улыбнулся слегка и, слизнув кровь со своей руки, поднял руку девушки, подтянув к себе, и, развернув ладонь, надел на неё браслет, что тут же вонзился острыми краями в нежную плоть, словно срастаясь с нею. — «Теперь ты моя!» — на вдохе произнёс он, проведя ладонью по светлым растрёпанным волосам. — «Теперь мы связаны с тобой кровью. И пока ты живешь, я сохраню свой человеческий облик. Способность испытывать некие чувства, которые раньше не знал: веру, сострадание, любовь!» — Тогда он навис над девушкой и грубым жестом руки, раскрыв её рот, всосался в её губы, высосав из неё душу, проглотив её.