Второй — который с пушкой — вцепившись в ришаровскую шевелюру Волосана, в свою очередь принялся долбать его со всей дури пистолетом по маковке. Краем уже заплывшего вовсю лиловым глаза я успевал засечь в коротких промежутках между своими пойманными плюхами жалкие попытки Волосана освободиться. Но «золотое руно» его кудрей накрепко застряло в лапе гопоида. В плане внешности по классификации Ломброзо он показался мне стоящим ступенькой выше своего коллеги. Недостающее звено эволюции — австралопитек. В этот раз любовь к Led Zeppelin и хард-року 70-х обходилась Волосану недёшево. Надо было ему к скинхэдам подаваться.
Михалыч в это время чуть слышно перевернул страницу словаря, покончив со всеми производными от слова «fuck» и перешёл к слову «bollocs». Зед налил себе второй стакан.
Котовасия продолжалась. Мальчик-Бита отбросил в сторону своё первобытное орудие труда, которое по теории дарвинистов сделало из макаки человека, и решил, раз уж ему такая непруха со мной, также приласкать Волосана. С разбега он задвинул ему задним копытом в живот. Йиии-го-го! От чего Волосан очень красиво сложился пополам, как перерубленный топором фикус. Сходство с одомашненной пальмой дополняла его вездесущая причёска. В этом фильме ужасов ему наверняка захотелось поменяться со мной ролями. Фигушки! Из-за кого тут вся каша заварилась?
Всеобщее гопницкое победоносное пыхтенье и тумаки с удвоенной силой огласили комнату. Кастрат и Злобный Карлик пока лишь благоразумно стояли в сторонке, засунув руки в карманы, и лыбились. Они смахивали на коршунов-падальшиков, кружащих над горным ущельем, куда свалилась по неосторожности пара круторогих козлов. Храбрые козлы блеяли, подвернув под себя переломанные ноги, но не просили пощады. Хотя благородное звание ни в чём неповинных птиц — это излишний комплимент для этих сучек. Скорее они напоминали трусливых шакалов, выглядывающих из укромного убежища и подобострастно ждущих, пока их хозяин Шер-Хан поделится с ними самой невкусной частью добычи — кишками.
Но добыча всё не сдавалась. Я туго вихлялся под чудовищным грузом Длинновых ляжек, как размалёванная во все тяжкие, оргазмирующая проститутка. Волосан исправно, по-заводски, складывался и раскладывался. Теперь он уже походил на гитариста заезжей рок-банды, удолбанного амфетаминами, только-только доставленными в нашу Пупырловку из Амстердама: «…для тебя бесплатно, мужик, дерьмо — самый кайф! Шибает так, что чувствуешь себя Белкой и Стрелкой в сраной космической ракете!..». Чей-то незримый голос комментировал: Вы только гляньте, как он умеет завести своими коленцами неискушённую провинциальную публику! А ну-ка, все вместе, раз-два, и повторяем за мной, друзья: ВДРУГ КАК В СКАЗКЕ ХЛОПНУЛА ДВЕРЬ — ВСЁ МНЕ ЯСНО СТАЛО ТЕПЕРЬ! Отлично! Отлично! Немного разухабистых па и финтифлюшек руками-ногами! А теперь дружно мотаем растительностью — кто лысоват, тот просто головой — из стороны в сторону и делаем такое же распухшее синее лицо, как у меня! Нет-нет, нас никто не пиздит — мы просто танцуем! Всё это рок-н-ролл, друзья! Прекрасно, у вас здорово выходит! Продолжаем тем же макаром!
«А давайте… давайте ему волосы отрежем!» — это вдруг ни с того, ни с сего оживился Злобный Карлик. Ведь ни для кого не секрет, за что он в общаге получил такую кличку. Запизженый с детства за малый рост гадёныш с непомерным комплексом Князя Мира Сего, от страха прибивающийся к любому мало-мальски приблатнённому чуваку, чтоб смотреть ему в рот, перенимать его присказки и кодекс поведения. К Длинному с Кастратом он присосался по той же причине.
Всю подноготную Злобного Карлика по прозванию Циннобер (Э. Т. А. Гофман рулит!) я знал от своего бывшего соседа по комнате Филыча. Когда Карлик только поступил в универ, то был тише воды, ниже травы. Настолько забитым и опущенцем, что его умудрялись ставить в общаге на бабульки все, кому не лень. Не лишённый кой-какого литературного таланта, а также из желания вернуть хоть часть экспроприированных ценностей, он написал статью о вымогательстве, царящем в общежитии, и отнёс её в местное отделение «Комсомольской правды». После чего комендантша общаги встала на уши и, собрав всю студенческую братию на собрание, заявила, что «у нас ЧП!!!». Над Карликом потом месяц все ржали.
Но статья возымела действие. Мой жалостливый соседушка Филыч взял Карлика под мужественное крыло и сделал всем обидчикам внушительное внушение. Пригретая на грудях змея не замедлила отплатить сторицей и ужалить. Карлик стал втихаря поябывать женщину Филыча — очкастую страшную деваху ростом 190 см и с примерзейшим характером. А потом и вовсе она заявила, что нашла в лице Карлика настоящего мачо («…он у меня такой энергичный, целеустремлённый…») и переехала жить к нему в комнату. Две ядовитые сколопендры сцепились в единый адский клубок.