Но нет…
Пусть помучается, тварь: сначала я прострелю ей ногу так, что подломится, заёрзает по асфальту каблук, а коленная чашчка разлетится на сотни кровящих корпускул… онемеет на миг от шока… станет причитать… склонять мамку по-матерному… нога рефлекторно подожмётся как у чумной цапли…
Между первым и вторым выстрелом — перерывчик небольшой.
Её тупорылые дружки враз протрезвеют. Начнут шарить затруханными глазками по окнам и крышам. Их ляжки согнутся, а мочевые пузыри цвыркнут под штанину предательской струйкой.
Судорожно похватают они из пазух мобилки, зазвонят, заорут, станут оттаскивать за шкирку голосящую виновницу торжества за киоск. Та же зажужжит в нефти осенней лужи. Беспомощная, как слепень, с оторванными крыльями…
По выходе из больнички, когда родители вбухают все сбережения, она будет срущим под себя нервным тельцем. Закатают её на инвалидном кресле укутанной в клетчатое одеяло. Для килтов Шотландии, типа «скруджей маккряк», — образец ничевойный…
***
…Звонок был настырен. Будто злобный прохожий пнул ночью капот авто во дворе, и 20 минут он поёт, кромсая тональности.
«Суки, дайте поспать, а?!! В такую рань! Кому я, на хрен, сдался в свой отсыпной, да ещё с похмелюги?» Водка и правда оказалась палёнкой. Но, за копейки, и бычий хер — мармелад…
Я с трудом выпростал дрожащую длань из, завязанного хитрожопым узлом на шее, халата (всю ночь снилось, что душит мускулистыми кольцами анаконда!) и засунул её под кровать. Нашарил вибрирующую сардельку телефона. Сарделька продолжала орать и семафорить, как машинист электровоза, зелёным огоньком. Еду-еду, не хнычь, падла! Боковым зрением я заметил бредущего по плинтусу таракана. Таракан был пьян.
— У аппарата… — простонал я.
— Тимон, это Олег Сверлов тебя беспокоит.
— Здорово…
— Тебя подработка на сегодня не интересует?
— Ну-у… — я с трудом поворочал во рту слоновьим языком. Заодно и жалкими муравьиными мозгами. — А чё делать-то?
— Нужно побыть Человеком-Кресло…
— ??? Ещё раз…
— Короче, мы рекламное промо делаем для магазина мебельного. Ну, листовки там на улицам раздаём, ролики по телику и по радио крутим, и так далее. В том числе и возле их магазина ставим чувака, на котором одето кресло, а рядом — тёлку с листовками. И всех, кто мимо проходит, таким макаром зомбируем. Понял?
— И чё, надо в натуральном кресле стоять?..
— Да нет, оно весит килограмм 12-ть. Имитация из поролона на алюминиевом каркасе.
— Ну, это не страшно, я в шестнадцать лет в «становой тяге» 140 килограмм делал — и ничего, живой. Третье место по городу в пауэрлифтинге. В своей весовой, конечно…
— Ну тем более. Просто наши штатные промоутеры сегодня на других объектах, а тебе, я знаю, всегда бабки нужны.
— Попробовать можно… За сколько?
— Стоять 4 часа. 100 рублей в час.
— А лицо моё будет видно? Я слишком ангажирован в тусовке, ты знаешь…
— Неа, там прорезь в спинке, ну… в имитации спинки, короче, и сетка полупрозрачная как раз напротив лица.
— Типа паранджа у мусульманки?..
— Похоже на то.
— Я готов…
— Тогда греби к 10 часам ко мне в офис. Я тебе разъясню: что-куда-зачем.
— Окей…
***
Вообще-то, «нормальная» работа у меня имелась. Я числился видеоинженером на телеканале «Авиатор», который занимался перетрансляцией населению канала федерального значения — «Рефрен ТВ». Посему основную часть эфирного времени занимали передачи «Рефрена». «Авиатор» лишь вставлял рекламные ролики, продвигавшие городские фирмы и блоки местных новостей. С их провинциальной компьютерной графикой на грани фантастики и неподражаемой актёрской игрой. «Каннские львы» нервно щёлкали хвостами.
Особенно меня веселила мелькавшая в этих шедеврах рекламы рожа одного театрального мэтра. Я точно знал, что он был тайным гомиком, будучи в обычной своей, неприватной, жизни заядлым семьянином и отцом двух чадовищ. О нём мне рассказал мой знакомый владелец видеопроката, у которого лицедей частенько спрашивал грязные фильмы «с мальчиками». Каждый раз, когда видел его рожу на экране, я невольно слышал в голове (вместо положенной по сценарию реплики) фразу: «Хочешь пососу, красавчик?». Или что там они обычно пишут друг другу в туалетных кабинках на вокзале. А видеть её (то есть рожу) мне приходилось иногда до тридцати раз на дню.
Собственно, в мои обязанности видеоинженера как раз и входило выпускать рекламу в эфир. График 2 через 2. Работа была настолько тупа, что надрессировать её делать можно «инфузорию-туфельку». Сиди себе, пучь глаза в восемь мониторов и, после видеоотбивки, жми кнопку «Enter» на клавиатуре. Но даже такая работа давалась мне трудно. По складу мозгов я профессиональный клошар.