Девушка помогает нам нанести грим, прячет нашу армейскую одежду под плащами и пальто, ботинки – под какими-то пушистыми тапочками, вручает в руки сумочки и другие безделушки, крепит на волосах парики и прячет оружие в верхних слоях одежды. Через пару часов нас уже сложно отличить от беженцев, которых, кстати, полно в нашем переулке, что нам только на руку.
Первыми идут Поллукс и Крессида, затем мы с Китнисс, а Финник пойдет последним. Перед тем как уйти, Крессида крепко обнимает всех нас.
- Будьте осторожны, - говорит она, и они с Поллуксом смешиваются с толпой беженцев.
Мы должны последовать сразу за ними, поэтому пока Китнисс освобождает Финника от наручников, я собираюсь попрощаться с Гейлом. Мы никогда не ладили, но сейчас никто не гарантирует нам, что мы встретимся снова, поэтому мы неловко пожимаем друг другу руки, а затем Гейл, оглянувшись на Китнисс, шепчет:
- Позаботься о ней. Не дай Кискисс наделать глупостей.
Он абсолютно серьезен. Киваю.
- Я правда хочу, чтобы она была счастлива, - чуть помолчав, продолжает Гейл. – Поэтому береги и себя, ладно?
Ему тяжело говорить такое, поэтому выдавливаю из себя улыбку.
- Конечно.
Я отхожу от него, чтобы дать возможность попрощаться с Китнисс. Финник заключает меня в объятия и похлопывает по спине.
- Без глупостей, ладно? – говорю я.
- Разумеется. Только в крайнем случае. Я же обещал, - заверяет меня Финник.
Китнисс выпускает из объятий Гейла, мы тепло прощаемся с Джейд, благодарим ее за все то, что она для нас сделала. Девушка еще раз поправляет нам шарфы: на улице очень холодно, а мы рады лишней возможности спрятать лица. Затем выходим на улицу.
Комментарий к Глава 39.
Конец близок, хе-хе
========== Глава 40. ==========
На улице еще не рассвело, и в темноте можно разглядеть только тех, кто идет в паре метров от нас. С одной стороны, это хорошо, с другой - Крессиду и Поллукса пока не видно. Мы стараемся не привлекать к себе внимание, и бредем, опустив головы, стараясь смешаться с толпой. Где-то вдалеке слышна стрельба, вокруг стоны и плач. Дети вокруг нас хнычут и просятся домой, взрослые уговаривают их потерпеть еще чуть-чуть.
- Куда мы идем, пап? – дрожащий от холода мальчик тянет мужчину лет тридцати за руку.
- В президентский дворец, там нам дадут новое жилье, - нервно отвечает мужчина, пытаясь одновременно совладать и с мальчиком, и с тяжелой сумкой.
Начинается снегопад. С запозданием до меня доходит мысль о том, что сейчас ноябрь, и что холода – норма. В нашем Дистрикте в это время обычно уже лежал снег. Я вспоминаю о том снеге, что сейчас ложится на руины и пепелище; ненависть к Сноу разгорается еще сильнее.
Мы выходим на широкую улицу, видимо, одну из центральных. Когда продвигаемся вдоль череды модных бутиков, на ум приходит, что здесь нас провозили на машине во время Тура Победителей. Мы тогда ехали на вечеринку в Президентский Дворец. Магазины, кстати, битком набиты беженцами, и из-за стеклянных витрин на нас глядят испуганные лица. Кажется, скоро и у Джейд дома будет полно гостей. Похоже, Гейлу в подвале придется быть крайне осторожным.
На постаментах, сооруженных из старых коробок, стоят миротворцы, которые управляют потоками людей. Стараемся держаться от них подальше и не показывать лиц. Китнисс шепчет, что видит Крессиду с Поллуксом в двадцати-тридцати ярдах от нас. Она бросает осторожный взгляд через плечо, а затем, дернув меня за рукав, продолжает:
- Финник вроде как идет за нами. Только вон там на нас пялится какая-то девочка, так что пойдем помедленнее, чтобы пропустить ее вперед. Если она от нас не отстанет, придется разделиться.
Мы замедляем шаг и, едва передвигая ноги, бредем среди толпы. Китнисс через некоторое время снова оборачивается, и едва ли не стонет.
- Давай разойдемся и смешаемся с беженцами, - бормочет она. – Встретимся на площади, наверное. Я попробую догнать Крессиду и Поллукса, а ты можешь дождаться Финника.
Я чуть тяну ее в сторону, а затем, пристроившись в переулке, обнимаю ее.
- Будь осторожна, - прошу я, быстро целуя ее. – Береги себя, пожалуйста.
- Конечно. Ты тоже будь осторожен и присмотри за Финником.
Она быстро целует меня в щеку и спешит обратно в толпу. Я, чуть подождав, тоже начинаю лавировать среди беженцев, выглядывая синий плащ, в котором пошел Финник. Он ярдах в десяти от меня, и мне надо добраться до него, не привлекая особого внимания. Рядом со мной хнычет маленькая девочка, которая, кажется, потерялась, и я с невероятным усилием заставляю себя не останавливаться. Она может меня выдать, а мне так хочется ей помочь.
- Ты где Китнисс потерял? – неуверенно бормочет Финник, когда я настигаю его. Чтобы он меня заметил, мне пришлось схватить его за руку.
- Пришлось разделиться, - отвечаю я. – Встретимся на площади.
- Хорошо, - соглашается он.
Грохочут выстрелы, и пара-тройка людей вокруг нас валятся на землю. Вопли и детский плач сливаются в единый гул, раздается рокот второй очереди. Несколько миротворцев, снующих в толпе, падают замертво. Мы с Финником валимся на землю и ползем несколько ярдов, потом прячемся в переулке.
- Кто стреляет? – спрашиваю я.
- Кто-то на крыше, - отвечает Одейр. – Вроде как повстанцы, потому что стреляют по миротворцам, но с меткостью у них не очень.
- Нужно подобраться ближе ко дворцу Сноу, - говорю я. – Улица почти закончилась, а значит, Крессида с Поллуксом и Китнисс должны быть на подходе.
Мы двигаемся перебежками, прячась за столбами и в переулках. У Финника нет оружия, поэтому ему приходится вырубить раненого миротворца, чтобы забрать его автомат. На следующей улице произошло нечто ужасное, потому что все усеяно трупами. Я перепрыгиваю через тела, и меня подташнивает от вида оторванных конечностей и луж крови.
Кажется, повстанцы подошли совсем близко к Президентскому Дворцу: президент Сноу приказал активировать капсулы в кварталах, где полно беженцев; толпы горожан оказались в западне: с одной стороны миротворцы и ловушки, с другой – повстанцы.
Везде, где мы только не проходим, кровь, битое стекло, пыль и тела погибших людей. Мы добираемся до гигантской круглой площади, где полно народу. Китнисс и Крессиду с Поллуксом нигде не видно, и мы с Финником решаем разделиться, чтобы найти их. Я окружными путями подбираюсь ко дворцу, спотыкаясь о чьи-то потерянные вещи. Примерно на полпути натыкаюсь на баррикаду, в середине которой находится дом Сноу. Внутри полно детей, замерзших и напуганных. Самым взрослым вряд ли больше четырнадцати.
Никто и не собирался пускать их во дворец. Они сидят в загоне, окруженном миротворцами, которые здесь явно не для защиты детей. Если бы капитолийцы хотели спасти их, то отправили в какой-нибудь бункер. Нет, сейчас эти дети – живой щит Сноу.
Толпа начинает волноваться. Кто-то кричит о мятежниках. Видимо, повстанцы прорвались в самый центр города, к президентскому дворцу. Начинается паника. Люди хаотично бегут, сшибая друг друга с ног, буквально затаптывая насмерть. Я спиной врезаюсь в фонарный столб. Кажется, вот-вот взорвутся капсулы. Но нет.
Над баррикадой возникает планолет с эмблемой Капитолия, и из него сыплются десятки серебряных парашютов, очень похожих на те, которые нам присылали на Игры. Даже в таком хаосе дети за баррикадой понимают, что здесь лекарства, еда и подарки. Они неловко пытаются развязать веревки одеревеневшими пальцами. Планолет исчезает.
Через двадцать секунд с десяток парашютов одновременно взрываются.
Снег заливает кровью, всюду фрагменты детских тел и разорванная одежда. Многие дети погибли мгновенно, но часть еще корчится от боли на земле. Некоторые все равно с сомнением глядят на парашюты в своих руках, словно внутри может находиться нечто ценное. Миротворцы спешно начинают разбирать баррикады; кажется, они сами не ожидали такого. В образовавшуюся брешь устремляются люди в белой форме.