Изобразив на своем полотне шишак, помнящий сыновей Всеволода Большое Гнездо — славного героя «Слова о полку Игореве», — Васнецов дал древнерусскому шлему новую жизнь. Не забудем, что «Три богатыря» — одно из самых народных произведений и мало творений живописи с ним могут сравниться. В годы Великой Отечественной войны репродукции васнецовской картины были размножены в огромном количестве экземпляров, висели в казармах, призывных пунктах, на вокзалах… И не случайно и пору гражданской войны шишак обрел новое бытие, послужив прообразом красноармейского шлема-буденовки. История поистине повторяется.
Дело, конечно, не в том, что в счастливую минуту шапка-богатырка попалась на глаза Виктору Михайловичу. В каком музее нет доспехов… Важно нечто более существенное. Васнецов любил говорить о том, что на него влиял московский воздух, московские люди, помогали, вдохновляли и картины Кремля, и кряжистые абрамцевские дубы: «Это ведь наша матушка-Русь! Ее, как и дубы, голыми руками не возьмешь! Не страшны ей ни метели, ни ураганы, ни пронесшиеся столетия!»
Крестики, иконки, вырезанные из камня или дерева, крохотные мощевики — современники тёмной ночи, которая нависла над Русью, когда под конскими копытами были растоптаны Киев, Владимир, Рязань, — многострадальная земля наша, лежавшая и развалинах, покрытая пеплом, пропитанная кровью, спасла Западную Европу от нашествия кочевников, чьи орды напоминали стихийное бедствие.
Бытовыми и охотничьими сценками украшена рогатина тверского великого князя Бориса Александровича, породнившегося с московским князем. Смысл изображений таинствен, как и разноречивые толкования каменных накладных изображений на владимирских храмах. Новгородский потир-чаша, относящийся к 1329 году, украшенный самоцветами, — эхо блистательной жизни Господина Великого Новгорода, знавшего превосходных мастеров-ювелиров и торговавшего со всем тогдашним миром.
…Пойдем дальше. Живое дыхание истории ощутимо здесь, в этих тихих залах, как нигде. Вот кольчуга — защитная рубашка из металлических колец. Ее надевал сам Ермак Тимофеевич.
Защищая владения Строгановых, выдвинутые на берега Оби и Иртыша, Ермак стал предводителем похода, приведшего к падению ханства Кучума, — путь в Сибирь навсегда был открыт. Великое историческое деяние совершалось народом на свой страх и риск. Когда пришел успех, Иван Грозный прислал Ермаку Тимофеевичу 500 стрельцов да железную кольчугу. Оборонительный доспех был непростой — Москва отлично помнила, что в этих кольцах воевал знаменитый князь Петр Иванович Шуйский, участник Казанского и Ливонских походов. Получить простому казаку княжеский доспех было куда как лестно… Среди народных героев Ермак — один из самых любимых. И годину Великой Отечественной в оборонном долгом сидении или на привалах редко обходилось без того, чтобы не вспомнил запевала о том, как «на диком бреге Иртыша сидел Ермак, объятый думой». В памяти народной сохранилось и то, что Ермак выступил и поход за Урал-Камень с немногочисленным отрядом храбрецов. Отсюда поговорка: «Семеро пойдут — Сибирь найдут». Позднее, много позднее, Суворов разъяснит ее так: «Воюют не числом, а умением». Разглядывая железную рубашку, быть может хранящую следы стрел Кучума, раздумываешь: не в этой ли кольчуге (вес ее больше пуда) плыл израненный казак, пытаясь добраться до струга? Историки считают, что Ермак утонул в реке Вагас, но у народа своя память — он упрямо поет: «На диком бреге Иртыша…» После смерти Ермака, гласит предание, кольчуга попала в руки кочевников и вернулась в Москву после длительных приключений. Всего одна вещь, а какие страницы жизни отсвечивают в железных кольцах! Есть в палате и три знамени Ермака Тимофеевича, напоминающие о великом походе наших предков в Сибирь. На двух из них изображены лев и единорог, готовые к бою.