Погружаясь в более отдаленную историю, вспомним, что в соборе хранилась государственная казна. С этим было связано крупнейшее происшествие XVI пока, когда несколько лихих голов подожгли во многих местах Москву и, воспользовавшись суматохой, попытались ограбить, проникнув в собор, государственную казну, «ибо в те поры была велия (велика) казна». По этому поводу в московской «Летописи многих мятежах» сказано: «Их всех переимаху и пыташа. Они же в том все повинишася. Князя Василья и Петра Байкова с сыном на Москве казнили, на Пожаре, и главы их отсекаша, а иных перевешали, а достальных по тюрьмам разослаша». То, что не удалось нескольким доморощенным ворам, свершилось в Смутную пору, когда дворцы Кремля, храм Василия Блаженного, да и вся Москва, были подвергнуты опустошению и грабежам.
Внутри собор суров и лаконичен. Обходя его бесконечные приделы, легко представить себе здесь, вот в этих переходах, Ивана Грозного, опирающегося на костяной жезл, и Бориса Годунова, напоминавшего хищную птицу, и щеголеватого Дмитрия Самозванца, и путешественника Адама Олеария, и Наполеона, приказавшего взорвать собор…
В архитектурной книге страны, в ее каменной летописи собор Василия Блаженного — великая страница. Историк И. Е. Забелин писал: «Известный всему свету этот памятник по своей оригинальности занял свое место в общей истории зодчества и вместе с тем служит как бы типической чертой самой Москвы, особенной чертой самобытности и своеобразия, какими Москва, как старый русский город, вообще отличается от городов Западной Европы. В своем роде это — такое же, если еще не большее, московское, притом народное диво, как Иван Великий, царь-колокол, царь-пушка. Западные путешественники и ученые — исследователи истории зодчества, очень чуткие относительно всякой самобытности и оригинальности, давно уже оценили по достоинству этот замечательный памятник русского художества».
Каждый впервые приезжающий в Москву всегда идет на Красную площадь, испытывая неодолимую притягательную силу исторического места. Радугой в московском небе горит, подобно негасимому пламени, старый собор, воплощающий в себе вечную красоту, могущество и народное представление о прекрасном. Недаром зарубежный архитектор, увидев собор Покрова, сказал, что его выразительные рельефы, разнообразие форм и цвета разрывают зимние белые туманы, и перед взором предстает великолепный ансамбль прекрасной гармонии и большой силы. В 1979 году летом, когда проходили очередные восстановительные работы, на леса, к знаменитым куполам, часто поднимался опрятный человек. Журналисты поинтересовались, сколько ему лет, — так молодо он даже не всходил, а взлетал на высоту. Оказалось — 80 лет! Потомственный москвич Александр Иванович Кудрявцев, прораб участка, ответил им: «Работа стареть не дает. Трудиться над восстановлением такого сказочного памятника — счастье».
Можно сказать и о том, что Москва обрела свой законченный общерусский облик с появлением здания-исполина.
Меняются поколения, а чудный собор, собор — цветок каменный, недвижно и вечно стоит в центре Москвы.
АЛЕКСАНДРОВСКИЕ САДЫ
Кто, скажите, в Москве не любит такое романтическое место, как Александровский сад?
Зеленый, с лужайками и цветниками, торжественный и лирический угол города, влекущий к себе и москвича, и приехавшего издалека гостя, склонного к созерцательности. Птичий гомон, тенистая прохлада, аромат цветов, скамейки на аллеях, посыпанных песком, — все это вместе с историческими крепостными стенами и башнями напоминает корабль-мир, перемещающийся во времени. Поколение за поколением назначают встречу у решетки, отлитой с недюжинным искусством, — чугунные узоры влекут сами по себе. В довоенную пору свидание назначали у входа в Александровский преимущественно юные. Теперь и старшие поколения не хотят поступиться красотой встреч возле кремлевских стен. То и дело здесь толпятся герои-ветераны, слышатся возгласы: «Да неужели это ты?», «Куда девалась твоя пышная шевелюра?», «Смотрите — у него Геройская Звезда». Свидания участились после того, как возле Арсенальной башни загорелся Вечный огонь у могилы Неизвестного солдата. В дни посещения Ленинского Мавзолея через сад проходит очередь, выстраивающаяся от Боровицких ворот до Красной площади. Как видим, много вместили эти аллеи, лужайки!
Александровский сад не столько история, сколько живая жизнь. Цветы — ярче древних красновинных стен. Прошлое не исчезло — оно присутствует в действительности, как и быстротекущая современность. У подножия Кремля особенно ощущаешь, что время — сплав неразрывного триединства, состоящего из прошлого, настоящего и будущего.