Его пальцы царапали пол, оставляя глубокие кровавые борозды удлинившимися ногтями. Каждое движение сопровождалось стоном боли, но он не останавливался, двигаясь все быстрее. Когда он добрался до ног Хоумлендера, то вцепился в одну из них своей единственной рукой.
— Ты… не уйдёшь… — прохрипел Алекс, хватая ногу Хоумлендера с отчаянной яростью и растягивая супера еще сильнее.
Хоумлендер в первый раз за все сражение взревел от ярости и страха. Его тело начало дрожать, словно мотор, работающий на пределе. Бучер и светящийся изнутри Солдатик почувствовали, как он собирает силу, но было уже слишком поздно.
С громовым рывком Хоумлендер взмыл в воздух. Ударная волна сбросила Бучера и Солдатика, швырнув их, как кукол, на противоположные стены. Бучер отлетел так сильно, что пробил собой крупное дерево, оставляя за собой кровавую отметину. Солдатик, пытаясь удержаться, врезался в металлический остов машины, его светящийся заряд рассеялся, и он упал вниз, оставляя за собой вмятины.
Сам же Хоумлэндер на сверхзвуковой скорости взмыл ввоздух, крутясь и петляя, он продолжал лететь подальше от западни.
Но Мэйв держалась. Её лицо побелело от напряжения, мышцы рвались, но она продолжала сдавливать его шею. Её ноги обвились вокруг его туловища, удерживая ее на теле супера.
Также на этом самолете был еще один неучтенный пассажир.
Алекс, несмотря на взлёт, не отпускал. Он цеплялся за ногу Хоумлендера одной рукой. И когда тот попытался его сбросить, зубами, сжавшись, он впился в плоть супера, не реагируя на пинки по голове.
— Убирайся… с меня! — прорычал Хоумлендер, хрипя от ярости. Извернувшись, он схватил Мэйв за горло и начал сжимать. Её дыхание прервалось, глаза расширились от боли. Кости в шее начали поддаваться, скрипя под его силой. Но она не отпускала.
Его глаза вспыхнули красным, и первый лазер вырвался, медленно прожигая Алексу бок. Тот вскрикнул, но не остановился. Лазер прошёл через грудь, оставляя дыру, из которой были видны сгорающие и тут же восстанавливающиеся органы. Трижды труп вдруг жутко закричал из его глаз в ответ вырвалась фиолетово-алая плазма.
Она ударила прямо в лицо Хоумлендера, обжигая его кожу и тому пришлось противостоять ей своим взглядом. Секунду они боролись — два взгляда, два луча, два противника. Но силы были не равны.
Тем временем Алекс, истекая кровью, начал карабкаться вверх. Его лицо было искажено болью, но он цеплялся за костюм Хоумлендера, подтягиваясь одной рукой.
Хоумлендер, рыча от напряжения, кажется впервые в жизни усилил свое давление практически до максимальных значений, и плазма Алекса начала угасать. Наконец, красный луч со звуком лопнувшей ягоды прошёл через глаза Алекса, выжигая их дотла и проходя дальше.
На секунду тело русского замерло, а так и не разжатая рука отлетела прочь, срывая изуродованное тело куда-то вниз…
— Наконец… — выдохнул тот, спустя минуту полета остановившись в воздухе и только сейчас осознавая, что настолько сильно сжал горло Мэйв, что она уже потеряла сознание. Разжав ее хватку, он закинул обмякшую воительницу на плечо, всматриваясь в зеленые кроны деревьев в поисках своего противника.
Его рентгеновский взгляд прошелся по кронам деревьев и бурной речке, но не заметил ничего похожего на труп мутанта, которого сам блондин намеревался сжечь до тла, или скинуть в жерло вулкана. Но с его скоростью отлетел он довольно далеко, и прочесывать лес в его поисках Хоумлэндер было слишком долгим занятием.
Впрочем, он сам к нему придет.
— Ну, Хьюи, и где мы теперь оказались?
— Я думаю... я... не знаю, возможно...
— Смотри, может быть хоть эти старички остановятся и скажут, где мы...
Глава 66
— Это идеальный день! Жаль, что все такими не бывают...
— Могут быть. Но для этого нужно поработать.
Иногда твоя жизнь похожа на кошмар, и когда ты просыпаешься и открываешь глаза, всеми силами надеешься, что это был всего лишь дурной сон. Но в какой-то момент понимаешь, что это был не сон… Так вот это был явно не тот случай. Во первых... мои глаза так и не открылись. Их просто до сих пор не было.
Сознание включалось и включалось, словно кто-то в голове безостановочно щёлкал тумблером. Осязание, обоняние, звуки — все это вспыхивало в голове яркими ассоциативными связями, погружая мозг в пучину кошмара наполненного пыткой наяву.
И когда я все же смог осознать, что всё ещё жив… Это было куда больнее, чем я думал.