Эм-Эм сузил глаза.
— Ты издеваешься? — его голос был низким, почти рычащим. — Ты только что видел этот взрыв. Это наш шанс…
— Нам сказали не вмешиваться. — Кирк сложил руки на груди. — И никого не пускать.
— Нам всегда говорят не вмешиваться, но это не значит, что мы тупо сидим на жопе и ждём, пока всё разрулится само собой. — Эм-Эм шагнул ближе, сверля напарника взглядом. — Что-то тут не чисто, Кирк. Кто дал приказ никого не впускать?
— Начальство, — сухо ответил тот.
— Какое начальство? Я лично знаю только приказ Мэллори! Только один долбаный приказ: «Ждите». Или у тебя есть еще одно начальство, о котором я не знаю?
Кирк не ответил.
Эм-Эм почувствовал, как его пальцы сжались в кулаки. Его команду всегда держали на коротком поводке, но сейчас? Сейчас это было слишком подозрительно.
Он бросил взгляд на остальную группу. Некоторые переглядывались, кто-то неуверенно переминался с ноги на ногу. Чувствовалось напряжение. Никто не хотел идти против приказа, но они все понимали, что происходит что-то не то.
— Кирк… — Марвин сделал ещё шаг вперёд, теперь почти вплотную к нему. — Что ты скрываешь?
Глаза напарника дёрнулись, но он не двинулся.
— Просто оставайся здесь, — ответил он после паузы. — Мне не хотелось бы применять… силу…
Эм-Эм выругался про себя. Это уже не выглядело как простая бюрократия. Нет, тут было что-то другое.
И ему нужно было выяснить, что именно.
— Хорошо, ладно… — Он набрал Грэйс.
Первая смерть настигла меня быстро. Как только воздух вырвался из лёгких, грудная клетка сжалась в мучительном спазме, а горло обожгло дикой, животной паникой. Я попытался вдохнуть — привычный рефлекс, но вокруг не было ничего. Ни воздуха, ни давления, ни звука. Только немыслимый холод, сжимающий тело, словно ледяные кандалы.
Голова закружилась, перед глазами поплыли тёмные пятна. В висках забился пульс, как набат, но удары становились всё реже… реже… реже… затем тишина.
Я умер.
Через несколько мгновений или минут — кто знает? — сознание вспыхнуло вновь, обрушившись на меня шквалом боли. Словно я проснулся в кипящей воде. Моё сердце взорвалось в груди, лёгкие судорожно сжались, требуя кислорода, которого не было. Опять.
И я умер снова.
Затем это повторилось снова. И снова. И снова.
Я потерял счёт. Каждый раз, когда я приходил в себя, всё повторялось. Инстинкты срабатывали автоматически: судорожный вдох, отчаянный рефлекс движений, разрывающая боль от разрывающихся замерзших капилляров… и новая тьма.
Я был загнан в этот цикл, как задыхающаяся рыба, выброшенная на берег. Лёгкие сгорали от потребности вдохнуть хоть что-то, но вокруг была лишь абсолютная пустота.
На очередной попытке я ощутил, как тело стало медленно вращаться. Голова раскалывалась от боли, будто мой череп был наполовину заморожен, а кровь внутри превратилась в осколки льда. Кончики пальцев и губы онемели, а глаза… глаза начали покрываться ледяной коркой, треща от малейшего движения.
Но гуляющий по крови препарат вновь и вновь регенерировал мое тело, наполняя его новыми муками.
Я должен был что-то сделать.
Я не мог просто так остаться здесь!
Я снова открыл глаза. Они вспыхнули яростным фиолетовым пламенем, и в космос рванулся ослепительный поток плазмы. В тот же миг я почувствовал, как меня немного замедлило…, но не больше.
Этого недостаточно.
Я попробовал снова — выбросил мощнейший поток энергии, но смог лишь изменить скорость вращения. Вокруг меня вспыхивали крошечные капли моей собственной крови, замерзающие и рассыпающиеся, как рубиновые осколки.
Хоумлэндер выкинул меня, как мусор. Как ненужную вещь.
Злость вспыхнула в груди как пламя, которое не могло обогреть, но давало стимул пытаться вновь и вновь.
Я не умру здесь.
Я стиснул зубы, игнорируя боль. Тело вращалось, но теперь я пытался контролировать это. Я напряг мышцы, пусть и знал, что в невесомости они были почти бесполезны. Обычные движения не работали… значит, нужно двигаться иначе.
Что-то изменилось.
Я закрыл глаза, представляя себя в воде. Глубокой, ледяной воде. Вытянул одну руку вперёд, другую прижал к груди. Осторожно повёл плечом.
Движение было почти незаметным, но я почувствовал, как смещаюсь.
Теперь, без кислорода я смог продержаться еще немного больше, но все равно умер ещё раз.
И ещё.
Но с каждой смертью я учился, и с каждой новой перезагрузкой быстро понимал, как двигаться, как направлять себя. Я больше не был беспомощной игрушкой, брошенной в бездну.