– Простите, что нарушаю уединение. Гости требуют хозяйку, мистер Патерсон! Понимаю, сколь приятно вам общество друг друга, но уж не обессудьте за вторжение, еще успеете наговориться.
Доброжелательность и расположение явно звучали в ее тоне, а намек был намеренно прозрачен. Впрочем, Бетси Шарон и секунды не оставила Пэгги на размышление. Где уж тут думать, когда тебя властно влекут в гущу толпы, расступившейся навстречу.
Сначала девушка никого не различала, потом стала узнавать знакомые лица. Вот фермеры, арендующие землю Реджвуда; крестьяне, с которыми разговаривала на картофельных полях вместе с Брюсом, и все, очевидно, пришли с женами и детьми; адвокат Матьюс, доктор Алан Бейтс рядом с раскрасневшейся Джесси Морден; группа явно городских жителей, приехавших из Дорфилда.
– Не удивляйтесь,– словно сквозь вату донесся до нее голос пасторши.– Вся наша округа хочет приветствовать продолжательницу рода Макинроев. Вас ждет вино и угощение, которое люди принесли из дома. Постарались от всей души.
От волнения Пэгги не могла вымолвить ни слова, горло перехватило, слезы туманили глаза. Боже, как она была благодарна Энн, оказавшейся рядом и протянувшей ей стакан с водой.
– Я так рада вам,– обратилась девушка к толпе.– Спасибо за все.
В ответ поднялись бокалы, кружки, раздались здравицы. В руках Пэгги очутился роскошный кубок, наполненный янтарным напитком. Она подняла его высоко над головой.
– Обещаю хранить традиции Реджвуда, заложенные моими далекими славными предками, и не посрамить их чести. Клянусь! – Толпа зааплодировала. Пэгги еще больше воодушевилась.– Заверяю вас, что приложу все силы на общее благо. Пусть мир и спокойствие царят в ваших душах!..– На секунду Пэгги перевела дух.– От себя лично и… от имени моей сестры… Мы обе желаем вам счастья! – На мгновение в воздухе повисла тишина.– Я прошу вас поприветствовать мою сестру Энн Макинрой в нашем фамильном доме…
Первой захлопала в ладоши пасторша, потом до слез растроганные Джесси Морден и доктор, удивленно вскинувший было брови старик адвокат и, наконец, Брюс, пораженный неслыханной добротой поступка, продиктованного сердцем зеленоглазой и рыжеволосой девушки, стоявшей во главе праздничного стола.
И тут зарукоплескали все. Говор, звон бокалов, смех. Одна Энн в общей сумятице чувствовала себя вконец растерянной.
– Зачем ты это сделала?
– А кто мне запретит? – рассмеялась Пэгги.– Я хочу, чтобы здесь был твой дом. Я хочу, чтобы ты стала частью моей семьи! Забудь, что мы сироты. Мы – сестры, пусть названные, но сестры. Я всегда завидовала тем, у кого они есть, с кем можно посоветоваться, поделиться, вместе поплакать, если придется…
– Тебе и так досталось! Сколько неприятностей из-за меня пережила! Я проклинаю тот день, когда ко мне пришел Вилли… Какой же надо было быть дурой, а я ведь поверила… И в его любовь, и в запутанную историю между моим отцом и якобы моей больной «матерью», владелицей Реджвуда. Теперь понимаю, какую чушь он плел, хотя тогда была, как во сне… Он сулил мне роскошную жизнь, возил по ресторанам, последние свои сбережения я выкинула на тряпки и косметику – еще бы, впереди столько возможностей… Он явился как сказочный принц…
– Любовь слепа, Энн,– вздохнула Пэгги.
– К сожалению,– горько отозвалась девушка.– Я ни на секунду не задумалась, когда отдавала этому выродку все свои бумаги и документы. Могло мне прийти в голову, что он займется подделкой свидетельства о смерти отца?.. Теперь знаю, зачем я ему понадобилась. Ему нужны были деньги, а не Энн, в любви к которой он клялся. Какая Ривьера, какие курорты – он бросил бы меня через месяц… Ужасно!..
– Кто в такой день говорит об ужасном! – возник внезапно рядом Брюс.– Кончайте шептаться, вас ждут на том конце стола. Сегодня нет ничего ужаснее, чем опечаленные физиономии.
– Мистер Патерсон,– взмолилась Энн,– прошу вас, выслушайте меня.
– Только не говорите мне про Вилли,– нахмурился он.
– Я не собираюсь его защищать,– твердо сказала Энн.– Ему нет прощения… и мне тоже. Вы так радушно встретили невесту брата, дали пять тысяч долларов на свадебные приготовления… Сроду у меня в руках таких денег не было, но даже часть их я не могу возвратить.
– Он все забрал? – усмехнулся Брюс.
– До последнего цента.
Пэгги наблюдала, как менялось его лицо. Сначала оно стало мрачным, потом жестким, а в последний миг осветилось широкой открытой улыбкой.
– Ну и черт с ними!.. Не в деньгах счастье, ведь верно, Пэгги?