— Хочешь сказать, что, в отличие от «рогатых змеев», у нас, на Гром-птице, учатся одни тупицы? Вот же предатель, мокрых докси тебе за шиворот! Хотя… если судить по тому, что мы там вытворяли, ты не так уж и не прав. Кстати, я хочу познакомить тебя… Мэри, это мой лучший друг, Джерри Монтгомери. Между прочим, вот такой парень! — Руперт поднимает вверх большой палец и не без сожаления говорит: — Ему родиться бы лет на триста или даже пятьсот раньше. Чтобы в бой с копьём, сразить, как его предок, короля на рыцарском турнире или отправиться открывать новые земли. На худой конец, пиратством промышлять, грабить галеоны. А вместо этого юридическая практика, официальный костюмчик и в радиусе ста миль — обожание всех чистокровных мамаш, лелеющих матримониальные планы.
— Перестань, — Джеральд заразительно смеётся. — Зачем ты заранее пытаешься очернить меня в глазах девушки?
— Ни разу! Говорю только правду и ничего, кроме правды! Знакомься, это Мэри, самая классная девчонка на нашем курсе. Заучка немного — что есть, то есть. Но отчаянная. Опасная и неприступная, как Форт Нокс. Наша факультетская Медичи. Так что ты с ней того… осторожней. А то ненароком прилетит в тебя старое проклятие, пущенное старушкой Екатериной в твоего пращура Филиппа.
— Медичи? — переспрашивает Джеральд, не отрывая внимательного взгляда от моего лица.
Я улыбаюсь и ловлю себя на том, что мне очень легко с ним разговаривать. В его внешности, улыбке и, особенно, глазах, есть что-то удивительно располагающее.
— Это всё Руперт. Он обожает давать окружающим дурацкие прозвища. А это приклеил ко мне из-за моего пристрастия к изучению ядов. Говорит, что мои познания в данной области несколько веков назад оказались бы неоценимыми при любом монаршем дворе Европы.
В этот момент Остина зовут, и он, крикнув кому-то, что сейчас подойдёт, произносит:
— Я вас оставляю, ребята. Мэри, если тебе этот ходячий юридический справочник покажется невыносимо скучным, ты знаешь, где меня найти…
* * *
05.08.1982. Портри
«Почему мы готовы безропотно сносить любую боль от любимых — и в то же время безжалостно ломаем тех, кто осмелился полюбить нас самих, Северус»?
Громкий и протяжный звук волынок сливается с хором людских голосов. Толпа пестрит тартанами известных шотландских кланов, представители которых съехались на свадьбу потомка старинного и чистокровного магического рода.
Мне кажется, что всё происходит не со мной.
Я будто нахожусь внутри огромного калейдоскопа, где вращаются и перекатываются с места на место цветные стекляшки. Они беспрестанно поворачиваются разными гранями, составляя всё новые и новые узоры.
Наша встреча на студенческой вечеринке… Настойчивые ухаживания Джеральда... Его отъезд в Америку... Частые письма, регулярно прилетающие ко мне через океан, наполненные искренней любовью, согревающие, поддерживающие, дающие возможность забыться и освободиться от гнетущей тоски по Северусу… Его возвращение в Британию и предложение замужества… Мои недолгие колебания и, наконец, согласие…
Представление родственникам с обеих сторон в качестве жениха и невесты…
Официальная помолвка... Кутерьма свадебных хлопот…
Я знаю, что обманываю себя. Что не с Джеральдом я хотела бы стоять под украшенной белыми цветами свадебной аркой. Но если мне уже не суждено сделаться счастливой с тем, кому отдано сердце, так не лучше ли стать женой достойного человека, к которому, по крайней мере, я испытываю искренние дружеские чувства?
Джеральд крепок физически, по-мужски очень привлекателен и надёжен, наверняка будет хорошим отцом моим будущим детям.
Он неотразимо выглядит в большом килте и национальной рубашке, которую я, по старой традиции, подарила своему жениху на свадьбу. Через его левое плечо перекинут конец клетчатой ткани, прикреплённый к короткому жакету. Поверх моего нежно-кремового платья тартан клана Монтгомери. Знак того, что я отныне принадлежу роду Джеральда. Лента той же расцветки украшает мой скромный свадебный букет.
Сияющий от радости, взволнованный Джеральд наклоняется и прикрепляет к моему платью свой подарок — простую, но очень старую серебряную брошь в виде двух сердец, увенчанных короной. Это не только символ его любви ко мне, но и фамильный, передающийся из поколения в поколение оберег для будущих наследников, предназначенный для защиты их от сглаза и вредоносных чар. По традиции, которую чтят все старые шотландские семьи, этой брошью я должна буду скрепить пелёнки нашего с Джерри первенца, чтобы, по древнему поверью, его не подменили проказливые феи.