— Может быть, и хорошо, что он тебе при ваших встречах ничего не сказал… — вдруг произносит бабушка. — Иногда нам ради нашего же блага не нужно знать о том, что думают люди, которых мы любим.
— Но почему, бабушка? Что во мне не так?
— Девочка моя… Не кори себя за то, что не сложилось! Наши пути предопределены тем, что мы из себя представляем. Твоя мать счастлива с мужем, хотя ему было невероятно сложно смириться с тем, что Элинор — колдунья. Но ей хватило женской мудрости подстроиться под него, казаться мягче, податливее, слабее, чем на самом деле. Она сумела этим и гордость твоего отца успокоить, и дала ему возможность почувствовать себя в семье главным. Элинор приняла его обычную, скучную маггловскую жизнь и научилась получать от неё удовольствие. Её плата за счастье с любимым человеком — отказ от мира, к которому она принадлежит по праву рождения. Но ты — другая, Мэри! В тебе нет подчинения. Ты хочешь равной мужчине быть. Отдать всё готова, даже рискнёшь пойти на бессмысленную жертву. Страха в тебе нет, но и осторожности тоже. Не лжёшь, но и чужого обмана не прощаешь. Тяжёлую ношу на своих плечах несёшь, а не сгибаешься под ней, не пытаешься переложить на другого… Поэтому таким, как ты, взаимная любовь крайне редко выпадает: достойного найти сложно… Ведь как чувствовала, что ты будешь такой же неприкаянной, как я! Смотрю на тебя и вижу себя в молодости. И всё равно ты гораздо честнее и сильнее меня оказалась. Ты дала возможность Джеральду новую семью с другой женщиной построить, от себя его отпустила, потому что лгать ему не захотела... Я не смогла так поступить, потому что одиночества и осуждения побоялась.
— Ох, бабушка...
Я боюсь расклеиться, но всё то, что я столько времени держу в себе, скрываю от родных и немногочисленных друзей, её искренние, участливые слова вытаскивают наружу. И тогда сковавшее меня напряжение отступает. Я перестаю сдерживать рыдания.
Она молча и понимающе гладит меня по вздрагивающим плечам, совсем как детстве, позволяя мне выплакаться.
* * *
04.01.1998. Элишадер
…Менее двух лет спустя.
Бабушка тяжело больна. Она сдала очень быстро и буквально за три месяца из бодрой пожилой женщины превратилась в ветхую старуху. Обследование показало, что недавно она перенесла на ногах инфаркт и никому не пожаловалась на своё плохое самочувствие. Проступившие грозные последствия, увы, не оставляют надежды на то, что бабушка сумеет поправиться.
Вся наша семья в сборе. Мы подавленно сидим в гостиной и тихо переговариваемся, когда из спальни выходит прибывший со мной из госпиталя целитель. Обращаясь ко мне, он говорит:
— Миссис Макдональд, больная зовёт вас.
…В зашторенной комнате царит полумрак. Я присаживаюсь на край кровати и зажигаю свечи. Их мягкий свет не так раздражает уставшие старческие глаза.
На исхудавшем лице бабушки резче проступают тени. Она смотрит на меня и удовлетворённо кивает.
— Ты здесь… Хорошо… Дай мне воды, пожалуйста… в горле пересохло.
Я беру с прикроватного столика чашку и осторожно подношу к её рту. Бабушка делает несколько жадных глотков, а потом со вздохом откидывается на высоких подушках и часто-часто дышит. На её лбу выступает испарина.
— Тяжко мне уходить, Мэри…
— Не говори так, ты обязательно выкарабкаешься!
— Ты всегда была никудышной лгуньей, — её губы растягиваются, и на них появляется подобие усмешки.
— Помолчи. Тебе нужно поберечь силы.
— Не мешай! — в слабом голосе прорезаются металлические нотки. — Душа просит облегчить её перед кончиной… Потому тебя и позвала… Времени у меня совсем мало осталось, а надо успеть… Помнишь, два года назад я тебе про Юдарда рассказывала?.. — бабушка тяжело, со свистом, вздыхает и произносит, неотрывно глядя мне в глаза: — Так вот… Он — твой дед, Мэри… Твой настоящий дед.
Непроизвольное «ох» срывается с моих губ. Я ждала чего угодно: продолжения истории о первом чувстве, трагически оборвавшейся юношеской дружбе, пронесённом через всю жизнь тайном любовном романе, о мужском вероломстве, предательстве, наконец, но подобного и предположить не могла.
Я не просто шокирована известием — я им раздавлена.
Возможно ли такое вообще? Что если это только бред умирающей женщины, которому не стоит придавать значения? Или в её угасающей памяти всплыл сюжет из однажды прочитанной книги, и она выдаёт чужой вымысел за действительность?
Но по выражению её лица и глаз, в которых, несмотря на тяжёлый недуг, по-прежнему светится ум, я вижу, что она не потеряла здравомыслия.
Значит, это правда?..
Неужели она намекает, что родила ребёнка от любимого, а потом вышла замуж за другого мужчину? Но зачем? Что произошло между ней и Юдардом? Какая причина могла их разлучить?