А успокоились они, надо заметить, совсем не скоро. Потому что Адаскина, внимательно посмотрев на меня, вдруг заявила:
— Если ты, Тимка, предстал чемпионке по фехтованию в таком виде, как сейчас, то я лично вполне понимаю, почему она за шашку схватилась. Вот полюбуйся сам.
Зойка подвела меня к зеркалу. Глянув, я ахнул. Физиономия у меня была вся в пятнах и темно-коричневых потеках. Брови тоже размазались по лбу. Видок, замечу, устрашающий. Я напрягся, пытаясь вспомнить, тер ли лицо перед визитом к дочери кавалериста. Потому что, если не тер, значит, главная трагедия с моей внешностью произошла уже по дороге обратно и Адаскина не права. Наверное, так оно и вышло на самом деле. То-то продавщица из овощного глянула на меня, как на психа. А если бы я в таком виде еще появился перед Конкордией Николаевной, она точно со страху треснула бы меня своей шашкой.
Пока я таким образом размышлял перед зеркалом, трое чутких моих друзей снова впали в истерику. Теперь по поводу моей морды. Я посмотрел на них и сказал:
— На дураков не обижаются.
Агата тоже на меня посмотрела и вдруг перестала смеяться.
— Хватит, ребята, — сказала остальным она.
Тут я почувствовал, что жутко хочу есть, и спрашиваю:
— Зойка, у тебя что-нибудь от нашего чая осталось?
— Нет, — смущенно развела она руками.
А Круглый тоже смущенно добавил:
— Понимаешь... Тебя очень долго не было. Мы начали волноваться, ну и на нервной почве...
Я молча кивнул. Люди, конечно, бывают разные. Одни, когда за тебя волнуются, спешат на помощь, а другие на нервной почве сжирают последние продукты.
— Тимурчик, — потянула меня за рукав куртки Зойка. — Может, все же разденешься? Ой! — завопила она. — Ты же рукав порвал!
Я кинул взгляд на оранжевый рукав. Оказалось, бандит Гарри не зря на нем повисел. Ткань в нескольких местах словно прорезали. Из нее выглядывал белый синтепон.
— Что ты сделал! — продолжала вопить Зойка. — Мать теперь мне устроит!
— Да ведь куртка-то мужская! — защищался я. — И вообще, я совсем не хотел ее надевать. Ты сама заставила.
— Я заставила тебя одеться, а не рвать! — кипела от возмущения Адаскина.
— А ты маленькая, да? — рассвирепел я. — Не знала, куда я иду! Да я вообще мог оттуда живым не вернуться!
— Но ведь вернулся! — с типично женской логикой заявила Адаскина.
— Слушай, Зойка, — Клим решил разрядить обстановку. — Сама подумай: ну разве мать будет тебе что-то устраивать из-за старой мужской куртки?
— Много ты понимаешь! — теперь Зойка перенесла весь свой гнев на Круглого. — Мама из этой куртки хотела себе что-то сшить. — Ее горящий яростью взгляд вновь вонзился в меня. — Главное, куртку порвал, и все без толку!
— Какой же может быть толк, если там ничего не оказалось? — я совершенно ошалел от подобной несправедливости. — А большая часть куртки, между прочим, осталась цела. Вот пускай тетя Лида и шьет из этого.
— Спасибо, Тимурчик, за разрешение, — криво усмехнулась Адаскина.
— Да перестаньте вы ругаться, — снова вмешался Клим. — Все равно назад уже рукав не вернешь.
Я, наконец, скинул проклятую куртку. Мне уже снова стало в ней жарко. И в шарфе, естественно, тоже. Поэтому я от него тоже с удовольствием избавился и пошел в ванную умываться.
Зойкина жидкая пудра отошла хорошо, и я достаточно быстро возвратился в комнату.
— Ну, и что будем делать дальше? — спросил я у друзей.
— По-моему, делать нечего, — пожал плечами Клим. — Во всяком случае, сегодня. Мужика ты нигде не засек. В подъезде вроде все тихо. Значит, опасность нам пока не грозит.
— Эх, жаль мне все-таки не удалось проверить последнюю дверь, — охватили меня сожаления. — Почти уверен, что она была приоткрыта.
— Почти или уверен? — этот вопрос, конечно же, принадлежал Зойке.
— Был бы уверен, так бы прямо и сказал, — откликнулся я. — Неужели не понимаете? Не смог проверить.
— Да успокойся ты, понимаем, — заверил Клим. — Может, мне туда смотаться? Дочь кавалериста меня не знает и...
— Погоди, — перебила Агата.
— Не волнуйся. Я сегодня туда не собираюсь, — сказал Круглый. — Вот завтра — другое дело.
— При чем тут ты? — отмахнулась Дольникова. — Я пока что за Тимку волнуюсь. Ему ведь теперь еще одна опасность грозит.
— Не понял, — насторожился я.
— Ну, — продолжала Агата, — если, к примеру, ты прав и квартиру напротив старой кавалеристки действительно ограбили или там что-нибудь еще случилось, то, как только это раскроется, кавалеристка тут же тебя заложит милиции.
Я так и сел. Агата права. Надеяться, что Конкордия Николаевна забудет о моем сегодняшнем визите, не приходилось. А значит, едва начнут разбираться, что к чему, и спрашивать у нее, ближайшей соседки ограбленных, не замечала ли она за последнее время каких-нибудь странностей... Думаю, дальше можно не продолжать. Потому что уверен: к дочери кавалериста не вламываются каждый день незнакомые парни в оранжевых куртках.